Дневной конь призадумался; очевидно, мысль эта показалась ему здравой. – А этот ваш житель Мандении, он пользуется шпорами или нет? – настороженно спросил он.

– Нет, ведь Икебод уже пожилой человек и до этого ему ни разу в жизни не приходилось ездить на лошади. Ему случалось ездить верхом на кентавре, да и то только потому, что у него есть друг, кентавр по имени Арнольд, но ведь лошадь и кентавр – это далеко не одно и то же. Тебе придется ездить очень осторожно, чтобы Икебод случайно не свалился с твоей спины!

Конь стал обдумывать это предложение – оно вроде бы не содержало ничего угрожающего его безопасности. – Вы это серьезно? – на всякий случай переспросил он.

– У нас в Ксанте вообще не знают, что такое шпоры. Люди ездят на животных по их собственному согласию. Вот, посмотри, Аймбри возит меня, поскольку знает, что я не могу передвигаться с такой скоростью, как она. Но разве при этом ты видишь уздечку у нее во рту?

В конце концов страх белого коня рассеялся под напором логики голема, и он согласился возить Икебода при условии, что ему не придется напрямую сталкиваться с людьми из Мандении. – Я даже не хочу видеть этих манденийцев, – сказал дневной конь, – если я увижу их, то они могут заметить меня, если они заметят меня, они непременно погонятся за мной и могут меня поймать!

– Но ведь ты можешь спокойно убежать от них! – возразил голем.

– Да, но они могут пронзить меня своими стрелами! Поэтому-то я и не хочу приближаться к ним!

– Достаточно разумно! – согласился Гранди.

Они выбрались из Баобаба, захватили с собой архивариуса и направились на север. Вышло именно так, как и предполагал Гранди: у Икебода совершенно не было опыта верховой езды, и поэтому он, чтобы не упасть со спины белого коня, мертвой хваткой вцепился в его гриву. Но постепенно он привык и даже позволял себе немного расслабиться, да и белый конь тоже свыкся с обстановкой, поскольку везти на спине человека и при этом не чувствовать силы уздечки и шпор было совсем другое дело. Поэтому вскоре путешественники прибавили скорости.

Теперь Аймбри осознала и еще одну сторону совместных действий в коллективе. Она везла на себе Хамелеон, о существовании которой дневной конь до этого не подозревал. При их продвижении на север дневной конь бросал на прекрасную Хамелеон любопытные взгляды, и Аймбри стало ясно, что они могли бы не потерять столько времени, если бы с ними внутрь Баобаба пошла Хамелеон и именно она уговорила бы белого коня поехать с ними в экспедицию – у нее это наверняка получилось бы намного быстрее.

Дневной конь оказался великолепным скакуном – животная сила и выносливость с лихвой компенсировали недостаток ума, поэтому Аймбри испытывала к нему смешанные чувства. Она была в восторге от его телосложения, но скудоумие Белого приводило ее в ужас. Впрочем, думала Аймбри, она обожала Хамелеон, хотя та тоже не блистала умом. Хотя, может, и потому, что Хамелеон была человеком, а не животным.

Но, с другой стороны, присутствие прекрасного коня напоминало Аймбри о необходимости возможного продолжения рода, когда для этого наступит пора. Когда она была ночной кобылкой, то она была бессмертной и такая мысль ей никогда не приходила в голову. Но теперь она была обыкновенным животным, поэтому все законы материального мира распространялись и на нее. Теперь ей наверняка придется стареть и даже в конце концов умереть, и поэтому там, в мире ночи, никто уже не будет вместо нее выполнять ее работу и не сохранит ее имя за морем на Луне, если только у нее не появится очаровательный жеребенок. Обитатели материального мира вынуждены были давать потомство, чтобы сохранить свой род, и ей теперь придется делать то же самое. Теперь Аймбри почувствовала, что она и сама хотела этого.

Но в то же время ей хотелось произвести на свет очаровательного и умного жеребенка. Дневной конь тоже был очарователен, но вот только с интеллектом дела у него обстояло не вполне хорошо. Таким образом, для возможного жеребенка конь мог дать только половину своих качеств. Хотя дневной конь был, по-видимому, единственной лошадью в Ксанте, лучше было не вступать с ним в связь, а поискать кого-то более подходящего из коней, обитающих в горах. Хотя при этом Аймбри осознавала, что сделать это будет невероятно трудно. Таким образом, возможность выбора была резко ограничена и принятие соответствующего решения на этот счет было резко затруднено.

Но нужно ли оно вообще, это самое решение? Если природа давала знать о себе, то она, Аймбри, как материальное создание, теперь уже ничего не смогла бы сделать против этой природы, и тогда ей подходил любой конь, оказавшийся бы поблизости. Природа возобладала над волей разума, может быть, это было даже к лучшему. У людей это было иначе: они могли производить потомство в любое время, но сложность их природы выливалась в то, что они в конце концов обнаруживали, что они или сошлись не с тем человеком, или же произвели на свет совсем не того, кого хотели, или вообще ни с кем не сошлись и никого, соответственно, не произвели. Может быть, потому-то лошади и сильнее, и умнее людей. Но вообще-то люди в общем плане гораздо умнее лошадей, может быть, потому, что у людей мужчина должен перехитрить и в конце концов завоевать сердце женщины, или же умная женщина постепенно опутывает мужчину и привязывает его к себе семейными узами. Это хорошо продемонстрировала свадьба, которая состоялась в ту ночь на кладбище зомби! Принц Дор делал все возможное, чтобы избежать семейной жизни, но свобода маневра у него была ограничена. И потому Аймбри немедленно должна начать контролировать свои эмоции, иначе ей грозит появление на свет глупого, беспутного жеребенка. Поэтому, как только природа даст о себе знать, Аймбри нужно будет держаться от дневного коня подальше. По счастью, это не произойдет через пару недель – на это у нее будет достаточно времени.

Наконец они добрались до Провала, который разделял северную и южную части Ксанта. Мало кто знал об этом каньоне, поскольку на нем лежало особое заклятье, стиравшее из памяти людей всякое понятие об этом месте, к тому же на картах Ксанта этот каньон никогда не изображался. Поскольку они выполняли данное королем задание, то они имели право воспользоваться волшебным невидимым мостом, соединявшим оба берега каньона. Мост этот был предназначен как раз только для избранных, которые знали и об этом каньоне. Аймбри же, поскольку она была ночной кобылкой и волшебство, и сила заклятий почти не действовали на нее, тоже знала об этом каньоне и мосте через него.

Но дневной конь был не на шутку обеспокоен: – Что-то я не вижу здесь никакого моста! – упрямо повторял он.

– Так никто из нас не видит моста, он ведь невидимый! – успокоила его Аймбри. Чтобы успокоить коня, она явила перед ним сценку, в которой был показан этот мост – махина, сплетенная из серебристой проволоки, похожей на толстую паутину. Когда Аймбри еще была ночной кобылкой и доставляла сновидения, она знала об этом мосте, да и еще о двух подобных, но никогда ими не пользовалась, так же, как не пользовалась окольными путями через и возле этого каньона. Она хорошо была осведомлена о наличии этих мостов, об их размерах, а также о том, что в этот каньон лучше не спускаться, поскольку там живет дракон. Это был особенный дракон – он был повелителем этой пропасти, против него не действовало ни одно волшебное заклинание. Однако сам он все же охранялся заклятьем – никто не знал не только про мост, но и про этого дракона. Таким образом, дракон частенько имел возможность поживиться – неосторожные путники слишком поздно узнавали о его существовании.