шепчет она, доверительно заглядывая мне в глаза.

— Поцелуешь и уйдешь, — улыбаюсь я.

Ее взгляд спадает к моим губам. Ох блядь…

Лера с сомнением прикусывает свою губку, даже не догадываясь какие процессы от этого ее невинного действа творятся в моем оголодавшем организме.

Хотя может и догадывается. Ее глазки округляются пропорционально тому, как под ее попкой напрягается мой член.

— Правда отпустите? — шепчет она в ужасе.

— Я разве хоть раз обманул тебя? — ловлю ее подрагиваюшую ручку и целую пальчики, испытывая какое-то нездоровое желание ее успокоить сейчас.

Блядь, почему-то эта кукла неприступная меня доставляет куда больше, нежели целый выводок шлюх готовых на все.

Глава 46

Кладу ладонь Леры на свое обнаженное плечо.

— Расскажешь, как оказалась здесь? — пытаюсь разговорить ее, чтобы отвлечь от всего происходящего.

— Зойка притащила, — хнычет, будто жалуется мне. И мне пиздец как нравится это ощущение. Будто она чувствует во мне того, кто может ее защитить.

Только вот не от самого себя. Я же просто дурею рядом с ней, так, что сам себя контролить перестаю.

— Хочешь я ее накажу? — мягко предлагаю, заправляя прядку волос ей за ушко.

Ее глаза снова расширяются от шока:

— И ее? — звучит будто как-то разочарованно.

Усмехаюсь:

— Нет, малыш. Не так как тебя. Но мне нравится ход твоих мыслей. Начинаешь привыкать к системе наказаний, да?

— Нет, — Лера обиженно поджимает губы. — С чего бы мне вообще привыкать к вам и вашим странным методам общения?! — явно привычно заводится она.

И меня это тоже заводит. Но иначе.

— Это варварство какое-то! — негодует она. — Наказываете. Целовать заставляете.

Мне нравится, что она снова становится самой собой, эдакой всем недовольной строгой училкой, а не той примороженной к углу куклой, которую я увидел, когда вошел в випку.

— Я не заставлял, — усмехаюсь. — Стас свидетель: у тебя был выбор. Ты сама пришла ко мне.

— Ага, сама! Как же, — кажется она не на шутку обижена. — То ли стой смотри, как вы тут… гхм… развлекайтесь. То ли целуй двух зарвавшихся… г… Да за кого вы меня вообще принимаете? Где это видано, принуждать людей к подобному?

— Никто ведь не принуждает, моя милая, — влезает Стас, — элементарная благодарность за помощь.

— Тогда зовите сюда и домработницу свою, — фыркает Лера мне в лицо. — Выходит ей я тоже благодарности задолжала?

— Какую домработницу? — опять подает голос Стас. — У Арта домашнего персонала отродясь не водилось. Не любит, когда у него посторонние люди по дому шарахаются.

Еще даже не понимая, что произошло, наблюдаю как глаза Леры возмущенно округляются:

— Да вы… — она буквально давится воздухом от возмущения, вскакивает с моих колен и прикрывается руками, будто я ее прям щас раздеть пытался. А я вроде и не пытался, — мало того, что извращенец? Так еще и лжец, каких поискать?!

Стас ржет, а я нихуя понять не могу, что происходит. Однако чувствую себя немного неловко. Потому что не привык, когда ситуация выходит у меня из-под контроля. А сейчас очевидно именно так и получается.

— Знаете что, Артур Тигранович, — цедит Лера, — а вот теперь вы наказаны! Не все вам меня воспитывать. Последите теперь и за собственным поведением!

Пока я пытаюсь понять, какая муха укусила мою нежную припевочку, она разворачивается и шагает к двери. Вася встает у нее на пути, но она и его отчитывает как пацана:

— Разве не слышали, что ваш хозяин сказал?! Я вовсе никакая не шлюха! Так что вы не имеете права удерживать меня здесь!

Едва заметно киваю головой, давая команду Васе выпустить свою разошедшуюся занозу. Пусть остынет, киса.

И мне надо остыть.

Лера выходит и Стас тут же требует подробностей:

— И че это было? Ее не устроило, что у тебя нет домработницы? Боится, что ты ее между делом и прибираться заставишь? Так ты бы ей про клининг сказал, — ржет придурок.

— Да вот как раз работой ее не напугать, — задумчиво гляжу на дверь за которой скрылась Лера. — Я уже нанял ее кухаркой.

— Че, настолько голодный? — Стас недвусмысленно играет бровями.

— Пиздец, — отзываюсь я.

— Но судя по этому представлению, она еще тот жигуль.

— Почему жигуль? — силюсь понять о чем он.

— Ломаться будет — заебешься. Отвечаю, брат. Может кого попроще найдешь, а?

— Нет. Эту хочу, — отрезаю я, снова тараня взглядом дверь. — Может потому и так интересно, потому что сложно.

— И че твоя сложная щас психанула?

— Соврал я, — усмехаюсь, наконец догоняя, что так взбудоражило малышку. — Сказал, что ее в моем доме домработница переодевала, пока она спала.

— Ааа, так вон оно че! — ехидно усмехается друг. — Ах ты ж извращуга. Девку без сознания… того?

— Блядь, нет! — раздражаюсь я. — Просто переодел. Ты же сам сказал следить за ней. Вот я и позаботился, чтобы она в сырой одежде не оставалась.

— Позаботился, говоришь? — Стас с каким-то задумчивым видом поджимает губы. — Ох, брат… тогда тем более держись. Угораздило же тебя. С этим жигулем. Мой тебе совет, если еще не поздно, если не втянулся по самые уши, лучше забей.

— Ты о чем?

— Просто оставь ее, и забудь. Это я тебе как друг говорю.

— Походу ты перебрал, дружище. Девчата, не наливайте ему больше. А мне пожалуй на сегодня хватит развлечений.

Глава 47

Возвращаюсь в зал. Злая как цербер. Это же надо! Так бессовестно врать и не краснеть даже!

Пропихиваюсь сквозь толпу, пытаясь отбросить навязчивые картинки о том, как Артур собственноручно переодевал меня, пока я была в отключке.

Даже трусы ведь!

Чувствую, как у меня лицо горит от стыда. Невольно представляются огромные руки Артура. И как его пальцы поддевают резинку моих простеньких голубых трусов…

О боже, хватит!

Но фантазию так просто не угомонить.

Я ведь еще и не побритая… Прикладываю ледяные от стресса руки к горящему лицу.

Но это ведь значит он знал… как там… у меня все. И не побрезговал… это… языком своим… облизывать меня.

Значит даже в столь неприглядном положении, вся потная от температуры, небритая, заплаканная… не оттолкнула его? Может он и правда извращенец?

Однако чувствую, что на душе к собственному стыду становится легче.

Я-то успела подумать, что какая-то дефектная, поэтому неинтересна мужикам, и собственному мужу в особенности. Но поведение Артура хоть и пугает своей дикостью, однако позволяет мне почувствовать себя полноценной желанной женщиной.

Меня можно хотеть. Я вовсе не дефектная.

Он захотел сам переодеть меня. Раздеть. Прикасался ко мне своими наглыми ручищами. Смотрел на меня…

Ежусь, чувствуя как мурашки завладели всем моим телом.