«Андрея Первозванного» был назначен новый командир — капитан 1 ранга Георгий Оттович Гадд. В конце июля 1915 года «Андрей Первозванный» и «Император Павел I» были переброшены в Эре для поддержки перехода линкора «Слава» в Рижский залив на случай, как говорилось в приказе, «возможных неожиданностей». Но неожиданностей не произошло, и линкоры вернулись в Гельсингфорс. Кампания 1915 года прошла для «Андрея Первозванного» фактически без всяких событий. Медленное движение за тральщиками по узким фарватерам, постоянная готовность к выходу на центральную позицию, погрузки, погрузки, погрузки угля, стоянки за сетевыми заграждениями, приказы на выход в море и их отмена.

Среди матросов, не посвященных в планы командования флотом, росло недовольство. Фактическое бездействие линкора на фоне усиливающихся боев в Рижском заливе, где одна «Слава» отбивалась от немецких дредноутов «при молчаливом сочувствии» главных сил флота, было непонятно матросам, также как и противнику, который никогда не собирался форсировать центральную позицию. По «Андрею Первозванному» поползли слухи об измене офицеров, особенно тех, кто имел несчастье носить немецкие фамилии.

Приближалась зима. Пройдя плановый ремонт в Кронштадте, «Андрей Первозванный», ведомый целым дивизионом тральщиков, вернулся в Гельсингфорс и вмерз в лед до весны 1916 года. Кампания 1916 года прошла для «Андрея Первозванного», как и предыдущие: линкоры, хотя и были переподчинены непосредственно командующему флотом, а сам флот — Ставке, оставались в бездействии, упорно ожидая прорыва немцев через центральную позицию. В июне 1916 года «Андрей Первозванный» и «Император Павел I» были переброшены в Люме для прикрытия легких сил, действующих на коммуникациях противника. Линкоры находились в готовности к выходу по требованию командующего отрядом крейсеров. Но такого требования так и не поступило, и в конце июля 1916 года линкоры вернулись в Гельсингфорс. Свое первое боевое крещение «Андрей Первозванный» чуть не получил уже после Окончания кампании 1916 года.

19 ноября «Андрей Первозванный» вместе с крейсерами «Рюрик» и «Баян», снявшись с якоря на Свеаборгском рейде, направился в Кронштадт для планового ремонта. Линкор шел головным, за ним в кильватер шли «Рюрик» и «Баян». Расстояние между кораблями было три кабельтовых, скорость четырнадцать узлов. У маяка Грахару к отряду присоединились четыре эсминца 8-го дивизиона. В 21.00, проходя траверз маяка южных Гогланд, «Андрей Первозванный», будучи головным, вошел на минное ограждение, выставленное немецким подводным заградителем «ИС-27». Каким-то чудом линкор прошел заграждение, на котором подорвался следующий за ним «Рюрик», получивший тяжелые повреждения. Через тридцать пять минут после взрыва отряд двинулся дальше и, ведомый «Андреем Первозванным», дошел до Лавенсарского буя, где встал на ночь на якорь. Утром следующего дня «Андрей Первозванный» привел отряд в Кронштадт. Пройдя ремонт, «Андрей Первозванный» вернулся в середине декабря в Гельсингфорс и снова вмерз в лед рейда рядом со своим собратом «Павлом I».

А между тем, Россия уже разваливалась, не выдержав усилий спровоцированной ею же войны. Фатальные неудачи на фронтах, правительственная чехарда, развал экономики — все предвещало надвигающуюся национальную катастрофу. Немецкая агентура, сея через левые партии панические слухи об измене, наэлектризовывала личный состав русской армии и флота. Разведка противника проделала огромную работу по дискредитации несчастного русского императора Николая II и его семьи. Какими бы недостатками ни обладал последний русский царь, ретроспективный анализ показывает, что, по меньшей мере, семьдесят пять процентов слухов, распускавшихся о нем в то время и долго считавшихся достоверными, являются абсолютной чушью и клеветой. Целью этих слухов, как и многого другого, было ускорение развала России и уничтожение ее как государства...

14 марта 1917 года на борт «Андрея Первозванного» прибыл командующий флотом адмирал Непенин и объявил экипажу линкора об отречении от престола Императора и о переходе власти к Временному правительству. 16 марта из Петрограда вернулся командующий 2-й бригадой линейных кораблей контр-адмирал Небольсин, привезя официальные акты отречения. Государство, тысячу лет именуемое Россией, рухнуло, и в грохоте первых обвалов ее крушения среди многих трагических событий того времени началась кровавая резня офицеров на кораблях, стоявших в Гельсингфорсе.

Офицеры «Андрея Первозванного», отстреливаясь, укрылись в кают-компании и забаррикадировались. Стоя на мостике, матросы из винтовок обстреливали кают-компанию через световые люки. Часть матросов сошла на лед и начала обстреливать иллюминаторы кают-компании. Офицеры прижимались к переборкам, укрывались в мертвом пространстве под иллюминаторами под градом пуль, выпускаемых людьми, с которыми они почти четыре года делили все тяготы боевой службы. На «Андрее Первозванном» по штату военного времени было более тысячи матросов. Все они в той или иной степени в течение долгих стоянок в Гельсингфорсе подвергались обработке со стороны представителей различных русских «социалистических» движений, руководимых немецкой разведкой через институт Парвуса в Стокгольме. Немцы, видимо, не очень верили, если верили вообще, в грандиозный проект Парвуса сокрушения и расчленения России путем захвата власти в стране левыми экстремистами. Даже после октября 1917 года, когда этот план осуществился, немцы все еще не до конца верили в его реальность. Они вели войну и пока все, что им было нужно, как любой воюющей стороне, — это уничтожить как можно больше противника. Неохотно веря в прогнозы Парвуса, они, тем не менее, составили списки русских офицеров, подлежащих уничтожению. Эти списки корректировались каждые полгода в ожидании удобного случая, который наконец настал...

Винтовочные пули продолжали через световые люки и иллюминаторы крошить тиковую отделку переборок кают-компании линейного корабля «Андрей Первозванный». Мичман Воробьев, пытавшийся перебежать в более безопасное место, был тяжело ранен. Темнело. Огонь продолжался. Через световые люки в кают-компанию был направлен свет прожектора с кормового мостика. Капитан 1 ранга Гадд пытался через забаррикадированную дверь вести с матросами переговоры, чтобы отправить мичмана Воробьева в госпиталь на берег. Авторитет командира на «Андрее Первозванном» был очень высоким. Утром матросы вызвали его на мостик на переговоры. Командир «Андрея Первозванного» с ужасом шел по вверенному ему кораблю. На льду лежали трупы кондукторов и унтер-офицеров, пытавшихся не допустить того что произошло, среди толпившихся на палубе матросов командир заметил несколько посторонних унтер-офицеров, вооруженных винтовками. Это были посланцы из Кронштадта — колыбели революции и центра немецкой шпионско-диверсионной деятельности на Балтике. Они привезли в Гельсингфорс списки подлежащих уничтожению офицеров.[11]

Капитан 1 ранга Гадд поднялся на мостик. Он пытался объяснить матросам, что идет война, что четыре года офицеры и команда «Андрея Первозванного» жили единым коллективом и что офицеры никак не заслужили к себе подобного отношения. «Изменники! — ревела толпа. — Немецкие шпионы!» Раздались крики, призывающие к расправе над командиром. Один из кронштадтцев вскинул винтовку. Его обезоружили матросы линкора. Поднялся гвалт голосов. «Не трожьте нашего командира! На штыки его! Смерть дракону! Не дадим командира!»[12] Наконец