В спор вмешалась Марина:

– Пусть каждый думает о Саше так, как ему нравится, – сказала она рассудительным тоном отличницы. – Ты, Ахмед, можешь устроить службу в мечети, а мы устроим в храме.

Марина постановила, что Сашу похоронят на светской части кладбища, и на могиле не будет никакой религиозной символики.

Короче говоря, решение было принято воистину соломоново: покойного похоронят как мусульманина, но при этом на светской части кладбища. Так сказать, чтоб и волки были сыты, и овцы целы, и пастуху – царствие небесное.

Из-за чего возник сам конфликт? Возмущение Гольдфарба «пропагандой Кремля» выглядит как-то очень наигранно. Ему было прекрасно известно, что в жизни у покойного было предостаточно темных эпизодов, по сравнению с которыми вопрос о том, какому богу он молится – глубоко непринципиален.

Дело, конечно, совсем не в этом, а в том, что внезапное обращение умирающего в ислам поднимает слишком много интересных вопросов. В самом деле: а с чего это вдруг (тем более, что «Саша никогда не проявлял интереса к религии»)?Может быть, существует какая-нибудь связь между Литвиненко, Закаевым, исламскими террористами? Гольдфарб прекрасно понимал, что над этим вопросом обязательно задумаются очень многие – не только в России, но и в самой Англии. Похоже, что именно поэтому он так и возражал против явно мусульманских похорон.

А замечание про «количество наркотиков», полученных больным, настолько любопытно, что мы рассмотрим его отдельно.

6.11. Почему Литвиненко перед смертью находился в наркотической коме?

Как мы увидели, многочисленные прижизненные заявления Литвиненко – противоречивы, и не проясняют дело, а запутывают его еще больше. Очень может быть, что покойный и сказал бы перед самой своей смертью что-то более определенное – все-таки, терять ему было уже совершенно нечего… Однако, похоже, что непосредственно перед смертью ему уже мешало другое: большая доза наркотиков в организме.

О которых Гольдфарб пишет прямо:

В больницу я попал только к вечеру. Состояние Саши резко ухудшилось. С утра ему дали огромную дозу болеутоляющих наркотиков, и большую часть времени он находился в полудреме. Я не стал заходить в палату и лишь поглядел на него через стекло. За сутки он еще более постарел; теперь он выглядел семидесятилетним стариком, морщинистым, изможденным, кожа да кости. Он ничего не ел три недели. В списке посетителей в этот день значились адвокат Мензис, кинорежиссер Андрей Некрасов, Ахмед с семьей и Борис с Леной. Саша всех узнавал, но практически уже не говорил. В палате дежурила медсестра и постоянно находились либо Марина, либо Сашин отец Вальтер, прилетевший накануне из Нальчика: она сидела с Сашей днем, а он ночью.

Все рассказанное, очевидно, относится к 22 ноября. То есть, если верить Гольдфарбу, два последних дня своей жизни Литвиненко фактически провел в наркотической коме. Может быть, конечно, он и «узнавал всех» – но более существенно то, что говорить с ними он уже не мог! Если и хотел рассказать что-то очень интересное – то сделать это был уже не способен. Очевидно, что и про полицейские допросы уже пришлось забыть.

Возникает еще один интересный вопрос: с чего бы это общее состояние больного ухудшилось так резко, что ему вдруг пришлось давать наркотики? Получается, что все 20 дней до этого – не давали, а тут вдруг начали?

Если бы больной действительно «мучился от боли» все эти дни – давать обезболивающие начали бы раньше. Но в этом случае, Гольдфарбу пришлось бы признать, что больной получал наркотики и за день до этого – 21 ноября. Как же он тогда мог подписать свое «завещание»? Да и, если вдруг сумел подписать – какую юридическую силу может иметь подпись человека, накачанного наркотиками?!

А может быть, умирающий не так уж сильно страдал от болей? Тогда, может быть, его начали пичкать наркотиками по какой-либо иной причине? И можно ли считать случайным совпадением то, что как раз к этому дню к умирающему прилетел из России его отец??

6.12. Кто находился у постели умирающего в момент его смерти?

Только один человек – его отец, Вальтер Литвиненко. И, если умирающий и мог сообщить перед смертью что-то интересное – то только ему.

Вообще, неожиданный прилет его отца в Лондон (уже под занавес этой драмы) тоже поднимает ряд интересных вопросов. Самый очевидный из них: почему же он не прилетел раньше? Послушаем мнение самого отца[32]:

«Жена Саши, Марина, звонит и говорит: Вальтер Александрович, приезжайте, Саша хочет с вами увидеться. Я понял, что там что-то серьезное. А тут брат из Смоленска говорит: ты слышал, Сашку отравили?»

Очевидно, что пока ему не позвонили из Лондона (и брат не подтвердил) – отец умирающего понятия не имел, что творится с его сыном. Впрочем, по большому счету, в этом нет ничего странного: до самой смерти Литвиненко британская пресса практически ничего не писала про его дело (а мировая – вообще про него ничего и не знала). Интереснее здесь другое: именно сам Литвиненко зачем-то попросил отца срочно приехать! Похоже, что он хотел не только увидеть его, но и успеть рассказать ему что-то очень важное. Что именно? Что-то, что явно не хотел (или не мог) рассказывать прочим своим друзьям, включая и жену?

Есть подозрение, что друзей внезапный прилет отца умирающего тоже не очень обрадовал! Ведь в сплоченную и организованную компанию друзей Вальтер Литвиненко уже не вписывался. Каким-то он был явно чужим на этом празднике смерти! И более того: похоже, что он вообще легко мог испортить друзьям весь этот праздник.

Полагаем, друзьям Литвиненко вообще не особенно хотелось пускать отца к постели больного. Но открыто помешать ему они побоялись! А если б отец рассказал бы перед телекамерами, что некие люди (вполне конкретные люди) не подпускают его к умирающему сыну?! Представляете себе возможный масштаб скандала? А учитывая, что медийная спираль «дела Литвиненко» еще только-только начинала раскручиваться – подобный скандал был, мягко выражаясь, совершенно ни к чему.

Поэтому пришлось отца допустить к больному. Но вот что интересно: именно к этому моменту (если верить словам Гольдфарба) – больного почему-то начали пичкать лошадиными дозами наркотических болеутоляющих! Еще одно странное совпадение?

Напоследок самое интересное. Не так давно в прессе появились сообщения, что перед смертью Литвиненко все-таки пришел в себя – и успел рассказать своему отцу что-то очень важное. Более того: не просто рассказал – но и написал. А это – уже доказательство.

Что ж, если это правда – то это обещает сенсационные новости в «деле Литвиненко»! Однако, мы к сенсациям относимся с большой осторожностью. В этом деле уже было обещано много сенсационных разоблачений – только вот где они?!