«Он был уверен, что мама с ним согласна. Но она воскликнула:

– Это что такое! Извинись сейчас же!

Серёжа посмотрел на неё удивлённо.

– Ты слышал, что я сказала? – спросила мама. Он молчал. Она взяла его за руку и увела в дом.

– Не смей и подходить ко мне, – сказала она. – Не хочу с тобой разговаривать, раз ты такой грубиян.

Она постояла, ожидая, что он раскается и попросит прощенья. Он сжал губы и отвёл глаза, ставшие грустными и холодными. Он не чувствовал себя виноватым: в чём же он должен просить прощенья? Он сказал то, что подумал».

А ещё грубость детской речи – часто следствие неразвитости представлений об уместности того или иного высказывания, о границах дозволенного и недозволенного в общении. Вот реальный и очень показательный пример. Четырёхлетний мальчик неудачно бросает мяч, который падает в лужу. «Чо, дурак, что ли?!» – презрительно замечает товарищ по игре. Незамедлительный вопрос мамы: «Разве можно так ругаться?!» – натыкается на искренне недоумённое: «А что, скажешь, умный?»…

Наконец, маленьким детям свойственно путаться в причинно-следственных связях, последовательности фактов, логике развития событий. При этом они быстро забывают исходные причины размолвок и ссор: с чего всё началось?

– Кто кого обидел первый?

– Он меня.

– Нет. Он меня!

– Кто кого ударил первый?

– Он меня!

– Нет. Он меня!

– Вы же раньше так дружили!

– Я дружил!

– И я дружил!

– Что же вы не поделили?

– Я забыл!

– И я забыл!..

(Владимир Орлов «Кто кого»)

Кроме того, дети склонны оценивать лишь внешний (поверхностный, формальный) план всего происходящего. Именно поэтому самое типичное их объяснение агрессии в чей-то адрес: «А он первый начал!» Для ребёнка это не просто достаточное, но исчерпывающее основание для ответной грубости или применения силы.

Добавим сюда ещё и подражательность как типичную особенность детского поведения. За неимением или недостатком собственного опыта, основой общения становится копирование чужих высказываний и поступков. В организованных детских коллективах (детский сад, летний лагерь) и даже в спонтанно возникающих группах (дворовая компания, очередь в поликлинике и т. п.) это воплощается в «стадном» или «стайном» инстинкте: говорить, делать, поступать «как все».

«… В детских яслях был скандал. Вася научил всех ребят хрюкать.

Сначала захрюкала младшая группа. Потом захрюкала средняя группа. Потом захрюкала старшая группа.

Все захрюкали.

Все ребята стали поросятами.

Всем попало.

Всем родителям сказали:

– Ваш ребёнок вёл себя безобразно. Примите меры…»

(Лев Давыдычев «Капризный Вася и послушный пёс Атос»)

По мере взросления усиливается и интерес к оценке со стороны сверстников: ребёнок переживает, что о нём подумают и скажут другие дети. И агрессия – часто маскировка робости, нерешительности, страха уронить себя в глазах ребят. Выразительная и лаконичная иллюстрация – рассказ Веры Осеевой «На катке». Витя уверенно рассекал на коньках под одобрительными взглядами двух других мальчишек и случайно задел девочку…

«– Я нечаянно… – сказал он, отряхивая с её шубки снег. – Ушиблась?

Девочка улыбнулась:

– Коленку…

Сзади раздался смех.

„Надо мной смеются!“ – подумал Витя и с досадой отвернулся от девочки.

– Эка невидаль – коленка! Вот плакса! – крикнул он, проезжая мимо школьников…»

Групповая среда становится питательной почвой для формирования агрессивных образцов поведения, причём даже у рёбенка из вполне благополучной семьи, психически здорового и не имеющего органических (болезненных) предпосылок к агрессивности.

Такие детишки чаще других становятся объектами такой специфической формы агрессии, как буллинг (англ. bully – «задирать, запугивать») – травля, третирование, враждебное преследование одного из членов коллектива со стороны остальных членов коллектива или его части. Сущность буллинга хорошо отражена в ироническом вопросе: «Против кого дружите?» Нередко подобные нападки заканчиваются трагически, даже в начальной школе…

«– Мы тебя ненавидим! – кричали шестнадцать мальчиков и девочек, окруживших Майкла; дела его были плохи. Перемена уже кончалась, а мистер Ховард ещё не появился.

– Мы тебя ненавидим!

Спасаясь от них, Майкл вскочил на подоконник. Они открыли окно и начали сталкивать его вниз. В этот момент в классе появился мистер Ховард.

– Что вы делаете! Остановитесь! – закричал он, бросаясь на помощь Майклу, но было поздно…»

(Рэй Брэдбери «Поиграем в „Отраву“»)

К словесному буллингу относятся постоянные обзывательства, насмешки, распространение обидных слухов и злобных сплетен, жестокое разыгрывание, групповые наветы, объявление бойкота. Физический буллинг – это регулярные пинки, тычки, щипки, посягательство на личные вещи (отнимают, прячут, портят). Как правило, инициаторы подобных действий – одни и те же дети, которых и называют буллерами.

В качестве реального примера – дословный рассказ мамы шестилетнего мальчика (по её просьбе изменены только имена детей).

Мой сын в детском саду. Петя будит его во время тихого часа и говорит: «Одевайся и уходи из группы, а то мы с Димой тебя будем бить!» Когда мой Саша что-то хорошо сделает, Дима ему говорит на ухо плохие слова. Саша пытается об этом сказать воспитателю, но Дима всё отрицает. Иногда они врут про Сашу, что он сказал матом, ударил кого-то, украл что-то из группы.

Часто дети в группе обзываются на моего сына, угрожают побить, дразнят, ябедничают, придумывают неприятные вещи. Например, что Саша снимал трусы в спальне, хотя этого не было. Или: Саша нарисовал красивую машинку, его рисунок и рисунки других детей повесили на стенд. Петя посмотрел и сорвал листок Саши и бросил его за шкаф, сказав, что тот сам его украл.

Мне приходится иногда говорить с Петей и Димой, порой – поругаться. После этого Сашу оставляют в покое, зато переключаются на других детей. Например: Дима положил в свой шкаф огрызок яблока и сказал, что это сделала Полина (её шкафчик – рядом)…