Разновидность буллинга – хейзинг (англ. haze – «зло подшучивать над новичком») – издевательства над новыми одноклассниками, детьми в детсадовской группе. В общем смысле это интеграция в коллектив через насилие: жестокое обращение, унизительные и болезненные испытания, традиции, ритуалы. Словесные формы хейзинга: злые розыгрыши, грубые шутки, угрозы, высмеивание.

Вспомним весьма жёсткий советский кинофильм «Дом с привидениями» (1987): новенькой второкласснице устраивают нешуточное испытание – провести час в «доме с привидением», роль которого должна исполнить большая чёрная собака. И лишь после этого девочку должны принять в компанию…

Таким образом, у детей уже достаточно рано появляется отрицательный опыт общения, накапливаются негативные наблюдения за поведением других людей. Причём не только сверстников, но и взрослых. Более того, то и дело возникают ситуации, в которых агрессия кажется не то что приемлемой и допустимой, но даже нужной и полезной!

Едва ли не ежедневно ребёнок обнаруживает доказательства поговорки «Наглость – второе счастье». Дедушка повысил голос в трамвае – ему уступили место. Мама поругалась с продавцом – ей обменяли некачественный товар. Сам пригрозил обидчику в детском саду – тот быстро вернул отнятую игрушку.

Подобные «открытия» формируют ущербную и искажённую картину мира: агрессия представляется доступным, лёгким и эффективным средством достижения цели, получения желаемого, настаивания на своём. Возникает иллюзия всесилия грубости. И ребёнок оказывается в положении Незнайки в Солнечном городе.

«Незнайка во все глаза смотрел на всё, что творилось вокруг, и то и дело сталкивался с прохожими. Это его очень сердило. Обычный прохожий, столкнувшись с Незнайкой, говорил „извините“, а Незнайка, вместо того, чтоб вежливо ответить „пожалуйста“, сердито ворчал:

– Да ну вас к лешему!

– Это нехорошо, – сказала ему Кнопочка. – Если перед тобой извиняются, ты должен сказать „пожалуйста“.

– Ещё чего захотела! – ответил Незнайка. – Если каждому говорить „пожалуйста“, то дождёшься, что кто-нибудь и на голову сядет»….

«Уколоть», «уязвить», «поддеть», «припечатать» – все эти метафоры словесного выражения грубости и гнева, злости и злорадства отсылают к вполне конкретным физическим действиям. Слово способно ранить, калечить, сражать наповал.

Материальность речевой агрессии отражена в этимологии многих слов, называющих её разновидности. Например, сарказм – буквально древнегреч. «разрывать мясо». Оскорблять – исходно означает «причинить боль» (ср. скорбь – «боль, горе, беда») и отдалённо связано с древнегреч. «заставляю съёживаться». Дразнить – этимологически восходит к праслав. «бить» и «драть»; клеветать – к «клевать».

У детей, живущих в мире буквальных смыслов и исходных понятий, это принимает максимально выраженные и очевидные формы. В детстве абсолютно всё – и хорошее, и плохое – имеет вещные, зримые, осязаемые формы. Слова – это не абстрактные названия, а материальные объекты, физические знаки вещей.

При этом малыши вытряхивают внутреннюю начинку из языка – как из внешне привлекательной игрушки вытаскивают неприглядное наполнение: пожелтевшую вату, скомканную бумагу, гнилые опилки… Блистательной иллюстрацией служит рассказ Александра Грина «Гнев отца»: не зная значения слова «гнев», мальчик воображает его персонифицированным ужасным существом наподобие дикого зверя.

«Отец приезжает завтра. С ним приедет гнев. Тётя будет сплетничать, что я пускал пузыри и прожёг дырку. Дырка была маленькая, но я… не хочу, чтобы гнев узнал». Дальше маленький Том начинает вооружаться против Гнева под девизом «живой я не поддамся ему», пытается похитить дядин пистолет, а в конце расстреливает из отцовского револьвера статуэтку индийского божка, приняв её за своего грозного врага…

Наконец, значимый момент для понимания детской агрессии – это степень понимания ребёнком своего и чужого поведения. «Маленькие разбойники» ещё явно недостаточно сознают свою склонность к словесной грубости, оскорбительным выходкам и даже к рукоприкладству. Во многих случаях малыш говорит гадости или поступает жестоко не от врождённой «вредности характера», а просто «по глупости» или «со скуки», подпадая под чьё-то нехорошее влияние или не умея направить свою неуёмную энергию в позитивное русло.

Дети НА САМОМ ДЕЛЕ часто не замечают либо не понимают, что их слова и поступки могут обидеть, унизить, расстроить, опозорить, разозлить, причинить боль…

«– Нинка – вредная! Она нас Сковородками дразнит!

– Знаю я вас!.. Вы, наверное, сами первые её дразните.

– Не дразним! Не дразним! – закричали обиженно Катя с Манечкой [сёстры-шестилетки]. – Мы только очень редко ей говорим: „Кукушка-кукушка, глупая ватрушка, в лужу упала, грязи набрала“».

(Ирина Пивоварова «Однажды Катя с Манечкой»)

* * *

Почему же так происходит?

Лет до 8-10 детям свойствен эгоцентризм (лат. ego – «я» + centrum – «центр круга») – неспособность оценить ситуацию отстранённо, посмотреть на свои и чужие действия «со стороны»; восприятие своей точки зрения как единственной существующей. Причём не будем путать это понятие с эгоизмом – жизненным принципом и моральным качеством, ставящим собственные интересы человека выше интересов других людей.

Эгоцентрик видит и понимает мир исключительно со своих позиций, эгоист же преследует цели исключительно собственной пользы и выгоды. Эгоцентризм – врождённое свойство и непременный этап взросления, тогда как эгоизм – приобретаемая и присущая не каждому личностная черта.

В силу эгоцентризма маленькие дети склонны придавать свойства живого неодушевлённым предметам, ведь для них существуют только живые вещи. Одновременно малыш воображает себя «властителем мира», «владельцем реальности» и потому воспринимает окружающих людей чем-то наподобие игрушек, которыми можно распоряжаться, манипулировать, механически управлять (подробнее см. в главе 3).

Эта особенность детского мировосприятия эксплуатируется во множестве произведений, героями которых выступают игрушки: волшебные сказки Э.-Т.-А. Гофмана, А. Милна, Д. Н. Мамина-Сибиряка, пронзительный рассказ Н. Тэффи «Неживой зверь», советский мультик про Лошарика, американская «История игрушек» (Toy Story)[32]…