атмосфера, природа вокруг помогала собраться с мыслями и успокоиться.

Спустя полтора часа я вернулась в дом. Я не знала, чем занимается мой муж. Возможно, он снова куда-то уехал, а может быть, спит или сочиняет песни. Вот теперь мне было действительно всё равно. Я села с журналом в комнате для отдыха. Интира принесла мне зелёный чай и тарелку с фруктами. Положив кусочек яблока в рот, я вдруг расплакалась. Мне было ужасно одиноко в этом огромном доме. В Орландо была мама, с которой я могла поболтать. Папа иногда тоже обитал в нашем особняке, а он у нас очень шумный. Там были братья. В данную минуту я готова была увидеть даже зануду Дэниела, переброситься с ним парой колких фраз и пойти в гараж к своим машинам. У меня там были друзья. Что же у меня было здесь?

Мне некому было излить душу, всё приходилось держать в себе. Чит назвал свой дом «золотой клеткой». Да, клетка она и есть клетка.

После обеда выяснилось, что Читтапон всё это время был дома. Он спустился, быстро чмокнул меня в губы так, словно никакого разговора утром и в помине не было. Я уставилась на него, готовая испепелить мерзавца взглядом.

— Собирайся, чаги, — с улыбкой сказал он. — Надень клубное платье.

— Мы едем в клуб?

— Нас позвали на закрытую вечеринку. Будет весело. — Он обхватил мою талию одной рукой и прижал к себе, затем на ухо шепнул: — Я хочу, чтобы моя жена была самой красивой. Затми всех женщин.

Он довольно жмурился, разглядывая мое ошарашенное лицо, а потом с какой-то нечеловеческой стремительностью впился в мои губы жадным поцелуем.

Я с ним точно свихнусь.

~~~

Куда деться от нескольких десятков любопытных глаз?

Это была моя первая мысль, когда мы приехали на вечеринку в закрытый клуб. Друзья, коллеги и просто знакомые Читтапона видели меня впервые. Все они без исключения улыбались, девушки махали белыми ручками, а парни сдержанно кивали. Я старалась быть приветливой. Читтапон вёл меня за руку вперёд сквозь толпу танцующих корейцев, а я только и делала, что показывала свои белые зубки и смотрела под ноги, боясь упасть.

Добравшись до бара, Чит спросил, что я хочу выпить. Я пожелала коктейль. Он заговорил с барменом, а я принялась разглядывать место. В свете клубных розовых и синих софитов сложно было разглядеть лица людей, да и интерьер не особо различался. Я видела столики, столики, столики, парней и девушек с бокалами, бегающие по стенам лазерные блики. В какой-то момент я прищурилась, так как из толпы выплыло знакомое лицо. Парень направлялся к нам.

Это был Вон. Он поприветствовал Чита, затем повернулся ко мне.

— Нравится здесь?

— Привыкаю! — ответила, перекрикивая музыку.

Мой муж подал мне коктейль, и в ту же секунду к нему подлетела Ким. По её поведению стало ясно, что она навеселе. Не исключено, что под кайфом.

— Эй, Элора, не возражаешь, если я уведу твоего мужа танцевать?

Я только успела пожать плечами, как она его уже увела.

— Она иногда бывает сумасшедшей, — заметил Вон, присаживаясь на соседний стул.

— Приму на заметку.

— Ким бывает несносной, но с ней очень даже весело.

Я видела их в толпе. Чит показывал невероятные вещи, его пластике можно было позавидовать. Он любил своё дело, и у меня даже какая-то гордость появилась за него.

— Давно дружите?

— Завтра будет сто лет, — пошутил парень, вызвав у меня улыбку.

— Это значит, давно?

Мой палец совершил путь по краю бокала. Вон заострил на этом движении взгляд.

— А как давно знакомывы?

— О,лучше я об этом промолчу. Наша с Читом история знакомства настолько невероятна, что ты просто не поверишь.

— Да? А он сказал, что увидел тебя издалека и влюбился.

— А сам ты веришь в любовь с первого взгляда? — Я начала кокетничать, но делала это специально, ведь я собиралась испоганить Читу настроение и пошатнуть его веру в наш счастливый брак.

— Лучше спроси, верю ли я вообще в любовь.

Я откинула голову и громко засмеялась, делая вид, что оценила остроумие Вона. В этот момент я скосила взгляд в толпу. Голова Читтапона была повёрнута в нашу сторону, челка упала на глаза, он тяжело дышал. И по-моему, злился. Стоило ему сделать шаг, как Ким загребла его в охапку и утащила снова в круг.

Прикусив губу, я посмотрела на Вона. Он улыбался одними губами.

— На самом деле суть вопроса не изменилась. Ты разочаровывался в жизни?

— Ты похожа на журналистку. — Он начал дурачиться, заглянул мне за спину, потом под стул, взял руку и повернул ладошкой вверх. — Где ты прячешь скрытую камеру?

— Камеру? — Я вновь не удержалась от смеха, но на этот раз моё веселье было искренним. Вон оказался забавным. Я смеялась не от его слов, а от кривляний. — Ты забыл, что я женщина. А женщины хитрые существа. Тебе ни за что не найти камеру.

— Ох… значит…

Вон вынужден был оборвать фразу, поскольку к нам подошёл парень. Он в упор смотрел на меня. А я на него. Но только потому, что на нем была очень яркая рубашка. Сдавалось мне, она белая, но в свете неоновых огней стала ярко-розовой. Высокий, с интересной стрижкой — длинные обесцвеченные волосы сзади, а спереди коротко пострижены, несколько прядей закрывали виски, а длинная чёлка перьями свисала на бок. Стильный, симпатичный. Фаррен бы описалась от счастья познакомиться с ним.

— Привет, — сказал он мне, в упор не замечая Вона.

— Привет.

— Американка на такой вечеринке — редкость. А если эта американка ещё и безумно красива, то — подарок. Могу я пригласить тебя за свой столик?

— Э… — Я перевела взгляд на Вона, но тот с кем-то разговаривал.

— Тхэ Ён, — назвался парень.

Интересно, в Корее есть другие имена? Тхэ Мин звали друга Чита, а теперь вот — ещё один Тхэ.

— Элора, — растерянно сказала я.

— Как насчёт познакомиться поближе?

— Она со мной, Тхэ, — пришёл на помощь Вон.

— Твоя подружка?

— Нет, — сказал Вон.

— Да! — одновременно выпалила я.

Мы посмотрели друг а друга. Я вскинула брови, как бы спрашивая — что?

— Да, — тогда сказал Вон. — Она моя подружка.

Парень не стал больше обращаться ко мне, молча отошёл. Но стоило Вону куда-то уйти, как он снова появился рядом со мной.

Я искала глазами Читтапона в толпе. Он вроде только что двигался в кругу танцующих людей, но теперь словно испарился. Не было рядом и Вона. Я почувствовала, как во всём теле рождается дрожь.

— Твой друг бросил тебя,