Саша немедленно раздобыл конверт, вырвал из тетрадки листок и в тот же день отправил ответное письмо. Тоже краткое и деловое. Он, в свою очередь, обещал дружить и звал Димку к себе.

Скоро вернулась из санатория Надежда Самойловна. Она загорела, поправилась, помолодела. И самое главное — перестала кашлять.

В избе сразу стало шумно, весело. Витюшка и Павел Николаевич теперь не знали, кого и слушать. Надежда Самойловна и Саша наперебой рассказывали каждый о своей поездке.

— К нам в село секретарь райкома комсомола Андреев заезжал… — первым делом сообщил матери Витюшка, которому тоже не терпелось высказаться. — На комсомольском собрании был, и нас, пионеров, тоже приглашали…

Саша с укоризной смотрел на брата. Эту новость он сам берег напоследок, тем более что секретарь райкома поздоровался с ним, как со старым знакомым, и похвалил за обмолот колосков.

С завыркинцами у горцев постепенно стали налаживаться мирные отношения. То ли ребята повзрослели за лето и стали умнее, то ли убедились, что враждовать больше нет причин. Горцы теперь открыто появлялись на улице Завыркинской слободы, и их никто не трогал..

В свою очередь, завыркинцы тоже получили право свободного прохода по тропинке мимо крепости, и их никто не задирал.

Долгожданный мир наконец наступил на зеленых извилистых берегах Вырки.

В начале сентября ребята вместе отправились в Лихвин на общерайонный слет пионеров.

Небольшой городок, раскинувшийся на высоком обрывистом берегу Оки, утопал в зелени садов.

День был солнечный, теплый. У собора на площади раскинулся шумный базар. На длинных столах и просто на земле в корзинах лежали помидоры, огурцы, яблоки. Грудами были навалены белые кочаны капусты, красная брюква.

Слет происходил в помещении школы, в большом физкультурном зале, украшенном лозунгами и портретами. В зале было шумно, рябило в глазах от множества нарядных, в красных галстуках ребят. То там, то тут стихийно возникали пионерские песни.

…Пять горнистов протрубили сигнал о начале сбора. Все затихли. На сцену вышел секретарь райкома комсомола Андреев и поздравил ребят с началом учебного года.

— Ваш долг не только хорошо учиться, — сказал Андреев, — но и быть передовыми во всех делах. Будем учиться и работать только на «отлично»? — улыбаясь, спросил он.

— Будем! — многоголосо откликнулся весь зал. Андреев говорил не только о школьных делах. Сбор был посвящен озеленению дорог и улиц в селах района.

— Вот это здорово! — восторженно шептал Саша своим соседям, увлекаясь предстоящим делом.

— Пускай каждый комсомолец и пионер посадит хотя бы по десятку деревцев. Добьется, чтобы они прижились. Выходит их. Тогда можно сказать, что у нас в районе комсомол и пионеры глядят вперед, думают о будущем…

Увлекаясь разговором, Андреев встряхивал головой, пепельные волосы его ложились густыми прядками на широкий лоб, серые живые глаза горели. Саша восторженно смотрел на Андреева. Вот когда-нибудь и он, Саша, будет секретарем райкома комсомола. И вот так же будет выступать с трибуны. Выше и почетнее должности секретаря райкома комсомола, ему казалось, нет на свете.

Когда кончился слет, Саша протолкался поближе к Андрееву. Зачем — он и сам не знал. Было немного обидно, что Андреев так и не узнал его. Да где же узнать в этой шумной и веселой толпе!..

— Хорошо бы все дороги обсадить деревьями, — вслух мечтал Саша, возвращаясь с ребятами в Песковатское. — Тогда не нужно зимой и вешек ставить. Никто не заблудится.

Мысленно он представил себе: на всех дорогах, куда ни пойдешь, растут деревья, и не простые, а всё яблони, груши. Захотел полакомиться — рви сколько хочешь. Никто слова не скажет.

Вечером Саша жаловался Витюшке:

— Неповоротливые наши ребята. Шли домой, все шумели, на каких дорогах в первую очередь сажать деревья, а вот увидишь — не вытащить их.

Опасения Саши не оправдались. В назначенный день на работу по озеленению вышли все пионеры и комсомольцы села.

Сашиному звену достался участок дороги от дедушкиного дома до кооператива. Ребята усердно копали ямы, сажали по краям дороги лозу. Потом часто бегали с ведрами в руках поливать молодые саженцы.

— Как бы овцы не обглодали, — беспокоился Саша. Вместе с Витюшкой он заботливо обвязывал деревца тряпками, жгутами соломы, следил, когда прогоняли мимо скотину.

«Вот приедет Андреев — увидит наши деревца», — думал Саша.

Но наступила зима, а секретарь райкома так и не смог приехать.

Зимой Саша увлекся радиотехникой и шахматами. Детекторный приемник он сделал уже давно. Теперь принялся строить ламповый. Но дело подвигалось медленно, не хватало некоторых деталей, поэтому приходилось на ходу менять схему, упрощать. А тут еще Витюшка часто искушал.

— Сыграем? — предлагал он, раскрывая шахматную доску.

— Давай сыграем, — после некоторого колебания соглашался Саша.

Расставляли фигуры. Порой Саша долго задумывался. Но брат торопил его. Витюшка стремился в бой и храбро сражался до последней пешки, хотя было ясно заранее, что надеяться на победу ему не приходится.

И все-таки самым любимым занятием Саши оставалась охота. Отец и раньше часто брал его с собой. Но и эту зиму у Саши появился свой дробовик — подарок отца.

Рано утром, еще затемно, Саша с отцом выходят из дому. Плотный снег звонко поскрипывает под лыжами. Между чернеющими деревьями лежат синеватые тени. Завьюженные кустарники буграми выпирают по сторонам.

Впереди, часто оглядываясь, бежит Тенор. За ним быстро шагает Павел Николаевич в рыжеватом полушубке. Новая двустволка висит у него на плече. Саша, одетый в серую меховую куртку и высокие валенки, едва поспевает за ним. Позади по твердому снежному насту тянутся четыре лыжных следа, ровные и блестящие.

По белеющей свежей пороше отец читает словно по книге. Стежки разбегаются, как ниточки по ватному одеялу. Здесь пробежал заяц… прыгнула белка… Вот след лисы. На льдистом бугре кончиком своего рыжего пушистого хвоста она замела стежку.

Чем дальше забираются они в глубь леса, тем больше звериных и птичьих следов. Сашу одолевает охотничий азарт.

Кругом, нахмурившись, стоят бородатые ели в клочковатых белых шубах. Из-под снега пробивается зеленый можжевельник. Голые желтоватые осинки зябко вздрагивают уцелевшей прошлогодней листвой.

И вдруг сердце у Саши замирает. Он нетерпеливо машет рукой отцу: «Остановись, не двигайся!» Зажмурив глаза, Саша прицеливается. Смуглое и зимой лицо его неподвижно. Густые черные брови сходятся к переносью.

Оглушительно грохочет выстрел, срывая с деревьев хлопья снега. Издалека откликается эхо. Прыгает и рычит от радости Тенор. В руках у Саши впервые в жизни самостоятельно подстреленный беляк. Шубка у него белая, пушистая, с сероватыми волосками. Вскоре у отца тоже висят на поясе два подстреленных зайца.