— Зачем? — удивленно спросил Миронов.

— Мы болтать будем или дело делать? Она привела тебя ко мне, чтобы я рассказала, что вижу.

В эту минуту на колени к МВД запрыгнул гладкошерстный дворовый кот.

— А ну, иди отсюда! — крикнула бабуля. — Дай ему капка! — добавила она, обратившись к следователю.

— Чего дать? — Виктор Демьянович совсем терял суть происходящего.

— Капка, — сказала старушка и пнула кота так, что он вылетел из комнаты. Затем она села напротив Миронова и протянула свои руки через стол. — Клади ладони…

МВД покорно положил свои ладони на ее, она опустила голову и просидела так с минуту, тяжело выдыхая носом. После долгого, как показалось, молчания она заговорила:

— Ты сильный, но впереди много горя. У тебя все в голове, дорогой мой. Все от нее, счастье от нее, удача от нее, жизнь от нее, а теперь и боль тоже от нее. Знаешь, почему тебе сны такие снятся, то ли явь, то ли обман? А может, и то и другое сразу…

— Откуда… — вырвалось у Миронова.

— Это сердце твое начало с тобой разговаривать, — не обращая на МВД ни малейшего внимания, продолжила старуха. — Послушай его, подумай — и действуй. У тебя судьба написана, так что не бойся.

— Как это — написана?! — удивился Виктор Демьянович. — Это что же, если я сейчас перестану что-либо делать, то ничего не изменится?

— Ты не сможешь сейчас остановиться, ты дойдешь до конца! — возразила старуха. — В тебе много голосов, много ритмов. Они тебя проведут, ты увидишь конец. Понравится ли он тебе, этого я не знаю. Но надо иметь мужество принять его так же, как и себя сейчас.

— Что за манера говорить загадками? Делать-то мне что?

— Не сиди на месте. Жди… — сказала она, сурово и без улыбки посмотрела на следователя, как будто оценивая его возможности, а потом кивнула и скрылась за старой бархатной занавесью. Больше старушка не появлялась, и куда она исчезла, ни Миронов, ни Светлана понять так и не смогли, поэтому, прождав ее с четверть часа, они встали и вышли из дома, плотно прикрыв за собой снаружи дверь.

На обратном пути МВД не говорил ни слова. Его мысли перемешались окончательно, голова не переставала работать ни на секунду, так что головная боль и напряжение теперь уже стали привычными. Что хотела сказать эта старуха? Что значит «судьба написана»? Но больше его пугало то, что он увидит конец. Конец чего? Это было самым страшным. Воображение рисовало неутешительные картины: смерть детей, близких, убийства, теракты. Что ему предстоит увидеть? Вспоминая свой сон, он очень боялся за Свету и Степу. Учитывая проблемы с начальством, постоянные слежки и угрозы, становилось понятно, что если беды начнутся, то не с самого Миронова, ведь, если верить этим предсказаниям, он-то точно увидит конец. Но чей или чего? «Хоть бы я был первым… и последним», — подумал Виктор Демьянович и посмотрел в окно автомобиля. То, что он там увидел буквально через несколько минут, его немало удивило и добавило проблем к уже имеющимся.

Когда они въехали обратно в город, было уже утро. Солнце еще не выглянуло, но люди уже топтались на остановках в ожидании транспорта, автобусы и трамваи часа два как встали на линию. Город просыпался.

Неясно, что именно толкнуло Виктора Демьяновича посмотреть в окно именно в ту секунду, когда они проезжали по центру города, но утомленный бессонными ночами мозг каким-то образом выхватил нужную информацию из хаотичной картинки проплывавших мимо городских пейзажей и натюрмортов. Он и сам не сразу поверил тому, что увидел, но попросил Свету остановить машину. Да, все было именно так. Возле здания городской администрации стоял темный автомобиль со знакомыми номерами. Под лобовым стеклом красовался пропуск на так называемую «губернаторскую» парковку. Это был именно тот автомобиль, который следил за МВД все это время, именно за этой машиной он гнался через весь город, и именно из нее был сделан выстрел, чуть не прикончивший следователя в тот злополучный вечер…

Миронов не стал долго расхаживать рядом. Теперь он знал, где искать зацепки в деле о смерти друга. Каждая новая ниточка приводила его к тому, что он так или иначе всегда был прав в своих подозрениях, и нельзя просто бросать дело чести, надо довести его до конца. В эту ночь Виктор Демьянович узнал слишком много. С этим знанием, этими мыслями, что роились в голове, становилось нелегко жить. Но, несмотря на все трудности, именно сегодня он зарядился уверенностью, что все делает правильно. Благодаря словам старухи-провидицы, благодаря своей неожиданной находке он понял, что все идет так, как должно идти. Ведь если бы он не поехал вместе со Светой за город в поисках каких-то бредовых ответов на непоставленные вопросы, он никогда бы не оказался возле городской администрации именно в то время, когда возле нее стоял этот автомобиль, а значит, все случилось бы по-другому и никогда не привело бы к тому, что произошло дальше. Хотя, кто знает… Кто знает?

Виктор Демьянович взял двухдневный отпуск, чтобы все хорошенько обдумать, привести мысли в порядок и начать поиски с новыми силами. Провел он его с семьей. Начальник был недоволен, но теперь Миронову было на это наплевать. В конце концов, выходные он брал за свой счет, а не за чей-либо другой. По какой-то причине теперь следователь никуда не торопился, он не боялся, что опоздает, что все пойдет наперекосяк. Да, конечно, он беспокоился, но теперь ему нравилось мучить окружающих ожиданием, нравилось докучать своим непредсказуемым поведением. В этом был свой определенный кайф, еле уловимая нотка удовольствия от ощущения собственной независимости.

За эти два дня Миронов со Светой вдоволь нагулялись по парку, устроили себе романтический вечер, прошлись по центру. Город в эту пору был молчалив и спокоен, но при этом невероятно красив. Снег покрывал крыши домов и тротуары белой, будто сливочной пеленой и невероятно приятно хрустел под ногами, вызывая откуда-то из глубин памяти воспоминания о детстве. Виктор Демьянович показывал места своей «боевой» славы. Теперь становилось понятно, отчего он так хорошо знаком с городом. Мало того что МВД здесь родился и вырос, так еще почти с каждым двором, с каждой улицей была связана какая-то личная история, будь то романтическая баллада или рабочий детектив с легким налетом боевика или порой даже триллера. За первый день следователь кое-как справился с тревогой, во второй он уже внутренне медитировал. Однако этого спокойствия хватило ненадолго, потому что вечером последнего дня отгула раздался телефонный звонок от Александра:

— Виктор Демьянович, я помню, что вы просили вас не беспокоить, но у нас тут, кажется, ЧП, — пыхтя и надрываясь в трубку, промычал оперативник.

— Что случилось? — выдохнул Миронов, прикрыв глаза, а лицо его изобразило мученическую гримасу.

— В больницу к мальчику пришла женщина. Она утверждает, что это ее сын.

— Да чтоб тебя… — тихо пробормотал следователь и добавил: — Она еще там?

— Да.

— Еду.

Виктор Демьянович всерьез начинал верить, что все совпадения в его жизни теперь происходят не спонтанно, а по какому-то четкому, непонятно кем утвержденному плану. В последнее время количество невероятных стечений обстоятельств участилось в разы. Словно что-то изменилось вокруг и во всем мире, как будто наэлектризовался эфир планеты. Катастрофы как по свистку происходят в один и тот же день в разных частях света или через равные промежутки с одними и теми же континентами, странами, самолетами, людьми. Мы встречаем знакомых в тех местах, где их, казалось бы, совсем не должно быть. Только стоит кому-то из нас подумать, как мысли вдруг материализуются, но совершенно не в том направлении, в каком хотелось бы. Стоит только взглянуть на часы, а там 22:22 или 11:11, и ты уже загадываешь желание, но вот именно оно не исполняется. Часы вообще с ума посходили, особенно у Миронова. Комбинации цифр всегда как из магического математического квадрата, как будто хотят что-то тебе сказать, но ты, хоть убей, не можешь адекватно воспринять это послание. Вокруг сплошные знаки и символы, они заполнили мир и пытаются что-то донести — и не одному только следователю… В воздухе висит предчувствие чего-то великого и невероятного. Нет, это не какие-то банальные перемены или катастрофы разных масштабов, это нечто более тонкое, такое, что не каждому дано заметить, и уж тем более осознать. Молнии стали бить дважды в одно место, и это должно что-то значить.