слабым. Они считали необходимым закрепить успех и окончательно покончить с анархией и необоснованными претензиями народных масс. Их идеалом становится установление твердой власти, способной довести страну до победного конца.

Оба образовавшихся крыла внутри правящей коалиции, подстегиваемые возрождением большевиков и взаимными подозрениями, начинают активное организационное оформление. Так, 7–9 августа в Петрограде по инициативе ЦИК Советов состоялось Совещание демократических организаций по обороне. Обычно его деятельность мало освещалась в исторической литературе, что не позволяло понять природу и основные черты демократической альтернативы в революции. Целью совещания декларировалось выработать единую линию демократических организаций по поддержанию военных усилий страны и достижению порядка. По результатам совещания был образован Объединенный комитет демократических организаций по обороне, наделенный чрезвычайным доверием широкого спектра общественных организаций, от Советов до кооперации и земств. Те же процессы шли и на правом фланге. В Москве 3–5 августа прошел Торгово-промышленный съезд, а 8–10 августа – совещание общественных деятелей. На них также шла речь о способах наведения порядка. В частности, П. П. Рябушинский в своей речи на Торгово-промышленном съезде высказался в том духе, что нужна костлявая рука голода и нищеты, чтобы она схватила Советы за горло. Несколько раньше планы военной диктатуры и жесткого наведения порядка были одобрены на съезде одной из партий правительственной коалиции – кадетов. Большинство кадетских лидеров высказались на нем за срочные и решительные действия.

Таким образом, различные силы внутри правящей кадетско-социалистической коалиции придерживались разных взглядов на будущее развитие революции. Но выступать в одиночку первоначально не решалась ни одна из сторон. Общая линия должна была обсуждаться на Московском государственном совещании, проведение которого было намечено на середину августа. Возникшие альтернативные подходы к перспективам революции делали поиски компромисса делом непростым. Эсеро-меньшевистская газета «Известия» незадолго перед Московским совещанием предсказывала ожесточенную борьбу на нем. Сравнивая Совещание демократических организаций по обороне и Торгово-промышленный съезд, автор статьи в «Известиях» назвал их двумя полюсами русской общественности. Соотношение между сторонниками каждого из них на Московском государственном совещании и должно было, по его мнению, определить дальнейший ход политической жизни в стране.

Государственное совещание работало с 12 по 16 августа. Многие силы надеялись, что на нем удастся сформировать более успешную государственную власть или хотя бы суррогат парламента, на авторитет которого сможет опираться правительство. Совещание проводилось под аккомпанемент сильной патриотической риторики, звучали слова об особом «московском духе», «московских настроениях», державная Москва противопоставлялась прогнившему и «покрасневшему» Петрограду. Однако призывы к «национальному единению» оказались бессильны перед нараставшей революционностью масс. Если до проведения в Москве Государственного совещания по радикализму революционных масс впереди шел Петроград, то с августа на роль локомотива революционных преобразований все активнее начинает претендовать Москва. Рабочие Москвы встретили проведение Государственного совещания враждебно. В день его открытия бастовали не только большинство предприятий города, но даже официанты в ресторанах, где должны были питаться делегаты совещания, даже водители трамваев, так что делегаты не могли воспользоваться предоставленным им правом бесплатного проезда. Тем самым настроения трудовой Москвы не позволили осуществиться надеждам на правый переворот уже в дни работы Государственного совещания.

Давление улицы ощущалось и в ходе прений на самом Государственном совещании, что никоим образом не располагало стороны к поиску компромисса и взвешенных решений. Хотя в ходе совещания и делались попытки объединения, его результатом стало еще большее взаимное недоверие между правым и левым крыльями правящей коалиции. Социалисты и часть интеллигенции поддержали озвученную Чхеидзе на заседании Московского государственного совещания 14 августа демократическую декларацию. Влиятельные круги буржуазии, кадеты, военные, напротив, сделали свой выбор в пользу военной диктатуры. Установление военного режима связывалось в правых кругах с фигурами премьера А. Ф. Керенского и главковерха генерала Л. Г. Корнилова. С начала августа к столице начинают стягиваться верные Корнилову войска. Очевидно, чтобы скрыть настоящую причину переброски к ней крупных соединений, 21 августа немцам была сдана Рига. В самом Петрограде активизировалась деятельность правых и офицерских союзов. Предполагалось, что 27 августа, в день празднования полугодового юбилея революции, в Петрограде будут спровоцированы выступления большевиков, подобные июльским, что и станет предлогом установления «твердой» власти.

Первоначально между Керенским и Корниловым серьезных трений не отмечалось. Керенский в целом поддерживал проведение таких мероприятий, как восстановление на фронте смертной казни, ограничение прав Советов и солдатских комитетов, милитаризация труда на транспорте и в промышленности. Однако в дальнейшем акцент в деятельности определенной части заговорщиков сместился в пользу Корнилова. Его советниками разрабатывались планы изменения государственного устройства страны. Во главе государства предполагалось поставить Совет народной обороны во главе с самим Корниловым, в который бы также вошли генерал М. В. Алексеев, адмирал А. В. Колчак, Б. В. Савинков, М. М. Филоненко. Керенскому отводилась роль заместителя председателя Совета. При Совете должно быть создано новое правительство на самой широкой общественной основе: от бывшего царского министра H. Н. Покровского до Г. В. Плеханова. Возможно, Корнилов и не вынашивал планов установления своей единоличной власти. Однако посредничавший между ним и Керенским В. Н. Львов изложил последнему требования Корнилова так, что Керенский отказался от всяких дальнейших переговоров и отправил в Ставку телеграмму, требовавшую от Корнилова немедленно сдать должность главковерха и прибыть в Петроград. Миссия Львова до сих пор вызывает полярные оценки историков, возможно, именно благодаря его провокационным действиям и случился раскол в стане правых.

Получив предписания Керенского, Корнилов посчитал себя преданным и не подчинился. Утром 28 он обнародовал воззвание. В нем он обвинил Временное правительство в сговоре с Советами и пособничестве немцам. Корнилов взывал к чувствам патриотизма, заявлял, что не ищет власти лично для себя, обещал довести страну до Учредительного собрания. Сразу же после этого он был обвинен Керенским в государственной измене и антиправительственном мятеже. Корнилов рассчитывал на широкую поддержку своей патриотической позиции, по крайней мере, в армии. Он просчитался. Даже в армии у него нашлось множество влиятельных противников. Армейские комитеты ряда фронтов отдали приказы об аресте поддержавших Корнилова генералов, а командующий Московским военным округом А. И. Верховский сформировал экспедиционный корпус для похода на Могилев, где пребывал сам Корнилов. Однако главной силой, отразившей переворот, становятся социалисты. На время мятежа они смогли объединить свои усилия в созданном 28 августа Комитете народной борьбы с контрреволюцией, в который вошли представители и правых социалистов, и большевиков. Широкий демократический фронт парализовал действия противников Временного правительства. Продвижение мятежных войск к Петрограду было приостановлено. Уже 2 сентября Корнилов был арестован.

Поражение военного мятежа внешне резко ослабило правых. Россия 1 сентября была провозглашена республикой, из армии и органов власти вычищали сторонников мятежа, многие меньшевики и эсеры открыто