Вернон вскинул глаза к огромному своду над головой и обнаружил, что на Меамбарское болото опускается ночь. Вместе с сумерками вернулся писк насекомых, и из глубин окружающих их бесконечных акров подрагивающей и шевелящейся меж огромных стволов топи, словно отравляющий газ, поднялись насыщенные парами разложения миазмы. Где-то в глубине болота раздался едва слышный крик жертвы, за которой гнался ягуар.

Вторую ночь подряд они не могли найти сухого места, чтобы разбить лагерь. Приходилось загонять каноэ под гигантские папоротники и надеяться, что их листья укроют от непрекращающегося дождя. Но надежды не оправдывались — с листьев текло струями, — и в лодке не было спасения от воды.

Учитель свернулся на куче вещей, укрылся мокрым одеялом и, несмотря на удушающий зной, дрожал. Вокруг гудели тучи москитов и особенно усердствовали у его лица. Вернон видел, как они ползали по губам Учителя, пытаясь залезть в глаза. Он нанес на кожу немного репеллента, но это нисколько не спасло: что не смыл дождь, тут же скатилось с каплями пота.

Вернон поднял голову. Двое проводников сидели на носу, играли при свете фонаря в карты и пили. С самого начала путешествия он почти не видел их трезвыми и с ужасом обнаружил, что в одной из десятигаллонных пластмассовых канистр вместо воды плескалась агуардьенте[25]домашнего производства.

Он сгорбился и обхватил себя руками. Тьма была еще не полной — ночь наступала не спеша. На болотах не бывало закатов: свет изменялся от зеленоватого к синему, затем к бордовому и только потом к черному. А на рассвете все повторялось в обратном порядке. Здесь даже в ясные дни не проглядывало солнце и стоял глубокий зеленый полумрак. Отчаянно хотелось света и глотка свежего воздуха.

После четырех дней блужданий по болоту проводники признались, что заблудились, и сказали, что надо поворачивать обратно. Повернули, но, судя по всему, еще глубже забрались в топь. Сюда они пришли совсем не таким путем. Объясниться с проводниками не удавалось. Хотя Вернон сносно говорил по-испански, а они немного знали английский, оба постоянно были под градусом и от этого не могли внятно выразить свои мысли ни на одном из этих языков. Чем вернее они сбивались с пути, тем задиристее отрицали этот факт и больше пили. А потом заболел Учитель.

С носа донеслось ругательство. Один из проводников швырнул на дно карты, схватился за винтовку и вскочил. Лодка покачнулась.

— Cabron! — закричал другой и взялся за мачете.

— Прекратите! — приказал им Вернон, но проводники, как всегда, не послушались.

Они ругались и пьяно толкались. Винтовка выстрелила, но пуля ушла в болото. Индейцы еще немного поворчали, потузили друг друга, а затем, не прекращая препирательств, сели, собрали карты и как ни в чем не бывало принялись сдавать.

— Что там за пальба? — спросил Учитель.

— Ничего особенного, — ответил Вернон. — Опять напились.

Больной поежился и плотнее закутался в одеяло.

— Надо забрать у них оружие.

Вернон промолчал. Бесполезно пытаться отнять у них винтовку, даже когда они пьяны. Особенно когда они пьяны.

— Москиты, — проговорил Учитель неверным шепотом. Вернон выдавил на ладони немного репеллента и смазал ему лицо и шею. Больной вздохнул с облегчением, по его телу пробежала короткая дрожь, он закрыл глаза.

Вернон стянул с себя рубашку и, спиной ощущая ливень, стал прислушиваться к звукам джунглей — никогда не слыханным раньше воплям спаривающихся или пожирающих друг друга тварей. Он думал о смерти. И ему казалось, что вот-вот будет найден ответ на мучивший его всю жизнь вопрос. Но найден самым неожиданным и ужасным способом.

Два дня на реке держался плотный спасительный туман. Том и Сэлли, отталкиваясь шестами и сохраняя строгий режим тишины, плыли вверх по извилистым боковым протокам. Они не останавливались ни на минуту, а спали по очереди. Еды почти не было — только плитка шоколада, которую Сэлли разделила на дольки, и фрукты, которые она собрала по дороге. Они не замечали признаков погони, и Том начал надеяться, что солдаты отчаялись их найти и вернулись в Брус. Или где-то застряли. Река изобиловала отмелями, топями и скрывавшимися под водой стволами деревьев. Ваоно не обманул: тяжелому каноэ тут не было дороги.

На третье утро туман стал подниматься и обнажил подступившие к черней воде, источавшие капли влаги стены джунглей. Вскоре над водой показался домик на сваях с плетеными стенами и соломенной крышей. За ним к воде круто сбегала дорожка из булыжника. Здесь оказался такой же шаткий причал, как в Брусе, — платформа из бамбуковых жердей опиралась на вбитые в прибрежную топь тонкие стволы деревьев.

— Как вы считаете, нам стоит останавливаться? — спросил Том.

Сэлли поднялась и окинула взглядом окрестности. На причале рыбачил мальчик.

— Это Пито-Соло? — спросила она. Но рыболов, заметив приближающуюся лодку, бросил снасть и кинулся наутек.

— Надо попробовать, — предложил Том. — Если мы не раздобудем что-нибудь поесть, нам конец. — Он оттолкнулся шестом и подвел каноэ к причалу. Оба выпрыгнули на платформу, и она заскрипела и опасно закачалась. Шаткий настил вел к выступавшему из затопленных джунглей крутому, грязному берегу. Сколько хватало глаз, вокруг никого не было. Скользя и оступаясь, они поднялись по раскисшей тропинке. Все здесь было пропитано сыростью. Но на самой вершине стоял навес. Там горел костер, в гамаке сидел старик. Над костром на шесте поджаривалась туша какого-то животного. Том почувствовал соблазнительный аромат жаркого. И почти не потерял аппетита, когда понял, что животное — не что иное, как обезьяна.

— Hola, — поздоровалась Сэлли.

— Hola, — ответил старик.

— Это Пито-Соло? — спросила она по-испански. Последовало долгое молчание.

— Он не говорит по-испански, — решил Том.

— В какой стороне город? Donde? Где?

Старик показал куда-то в туман. Раздался крик зверя, и Том подскочил.

— Здесь тропинка, — сказала Сэлли.

Они пошли по тропе и вскоре оказались в поселении, расположенном на возвышении над затопленными джунглями. Городок представлял собой скопище хижин с обмазанными глиной плетеными стенами и соломенными или жестяными крышами. Из-под ног во все стороны разбегались куры, возле домов крались и подозрительно косились тощие собаки. Деревня кончилась также неожиданно, как началась, и перед ними встала плотная стена джунглей.

— И что теперь? — спросила Сэлли.

— Надо постучаться. — Том выбрал дом наугад и стукнул в дверь.

Тишина.

Послышался шорох. Он обернулся, но сначала ничего не заметил. И только спустя минуту понял, что на них из джунглей смотрят сотни черных глаз. Все это были дети.