– Что-то, Серега, ты не слишком меня жалуешь в последние дни, – жаловался Муромов. – Начал с «Арарата», а заканчиваешь азерботским пойлом.

– Да ладно вам! – возмутился оперативник. – «Пойло»… Я себе такое пойло на день рождения не позволяю.

– Ты бы вместо этой «конины» бутылочку белой прихватил. А, Серега?

– Не пойду никуда! – запротестовал Вербин. – Поговорим, там видно будет. Я, между прочим, при исполнении.

– Ну, с богом… – Ветеран от науки опрокинул содержимое рюмки в рот и дернул кадыком. – Подай-ка лимончик…

«Точно, алкаш, – мысленно согласился с Макаровым заместитель. – Причем – конченый. Как он столько лет прожил и не кашляет?! Это ж с ума сойти! Тут лишнюю рюмку раз в месяц переберешь, потом три дня, как замороженный! Ну, алкаш, попробуй мне опять пургу мести!»

Вербин с яростью выплеснул коньяк в рот. Пережевывая лимон и судорожно корчась от кислоты, он положил на кровать алмаз.

– Дед, что это за камень?

– Где ты его взял?

– Еще налить?

– Давай.

Не желая больше глядеть на движения иссохшего кадыка, Вербин отвернулся. Подождал и повторил вопрос.

– Не могу сказать точно, тут нужен специалист с чемоданом своих причиндалов, но в свете последних наших разговоров смею предположить, что это один из камней моего деда.

– То есть точно сказать не можешь?

– Как я могу сказать точно, если ни разу в жизни не видел бриллиантов деда Владимира?

– И все-таки за что вас хотели убить?

– Я устал, – вдруг заявил осовевший Муромов. – Мне нужно отдохнуть перед написанием очередной главы мемуаров.

Вербин поморщился и тоскливо посмотрел в окно. Он почувствовал непреодолимое желание взять старика двумя пальцами за шею, пригнуть к кровати и не отпускать до тех пор, пока тот не сознается, что в этой жизни он – пустое место. Идет драгоценное время, а Вербин тратит его на бестолковые разговоры со стариком. Ладно бы просто голову морочил, но он еще и пытается составлять график общения. А его древнее бормотание нужно непременно на карандаш, и обязательно – под роспись.

И тяжким грузом висели три… нет, Сашка прав, наверное, четыре «темняка» без перспектив. Четыре загубленные жизни.

Сергей встал и подошел к балкону, с которого недавно свисал, как окорок на складе, убийца-недоучка.

– Ну, ладно… Их бин пошел домой.

– Простите? – не понял Муромов.

– Ничего. Это я так, о своем. Желаю успехов в напряжении памяти при написании муромаров.

Вербин оторвался от окна и направился к двери.

– Сереженька, когда придешь в следующий раз? – с неподдельным интересом поинтересовался доктор. – Мне здесь одному боязно. Моей жизни, как я понял, угрожает опасность, а я совсем один в квартире. Кстати, мне нужно будет ни в коем случае не забыть отразить это в последних главах работы…

– Советую убрать все подушки. Впрочем, сейчас делают проще – вязальную спицу в ухо. Вскрытие покажет.

– Что ты такое говоришь, Сереженька?! – засуетился старик. – Выстави ко мне охрану!

– Я вам что, начальник федеральной службы охраны, что ли? – Вербин, выходя, громко хлопнул дверью.

Из глубины лестничной клетки навстречу ему шагнули двое молодых оперуполномоченных из «уголовки» района. Квартира Муромова была под круглосуточным наблюдением и охраной.

– Мужики, – Вербин достал сигарету и прикурил, – стеречь этого хрена, как невесту лучшего друга в последнюю ночь перед свадьбой. Если поймете, что вашей или его жизни угрожает опасность, стреляйте без всяких разговоров. Впрочем, что я вам говорю банальные истины? В школе милиции хорошо учились?

Услышав положительный ответ, Сергей удовлетворенно кивнул головой и стал спускаться вниз.

Сам он, очевидно, в той же школе учился не очень хорошо, так как не усвоил одного важного правила: когда спускаешься по темной лестнице, внимательно смотри вниз и по сторонам. Между лестничными пролетами первого и второго этажей Вербин почувствовал мощный удар по голове, и на него опустилась темнота…

Дома «сталинской» постройки…

Сколько в их подъездах ненужных монументальных колонн и совершенно бесполезных в плане домостроения закутков…

Вербин очнулся и понял, что ползет по грязной лестнице подъезда вниз. Зачем? Он попытался открыть глаза. Но веки, залитые густой кровью, лишь непослушно растягивались, удерживаясь слипшимися ресницами. От этих потуг выражение лица оперативника становилось глупым и бессмысленным. И беспомощным…

Он ползет, но почему его руки и ноги не шевелятся?..

Сергей потерял сознание.

Он не полз. Его волокли.

* * *

– Вика, это важно. Нужно вспомнить, кому ты говорила о возможной причастности к делу вора в законе Степного. Это очень важно. Возможно, именно от этого зависит, появятся в городе новые ужасные трупы или нет.

Макаров кривил душой. От следователя Бородулиной это вовсе не зависело. Но ему нужна была правда.

– Александр Николаевич, для меня все трупы ужасные… Как вы их делите?

– А вот так и делю, Вика. После стольких лет работы я делю трупы на ужасные и неужасные. Как и характеры живых людей. А еще я делю живых людей на сволочей и порядочных. И, если честно, мне как профессионалу сейчас вовсе не интересно, кто меня предал. Это я выясню потом. Обязательно выясню. А сейчас мне нужно знать объем информации, которую получил неизвестным нам путем известный нам фигурант.

Неожиданно Макаров встал. Подошел к сейфу и качнул его рукой.

– Вика, твой сейф?

– Мой.

– Когда в него последний раз заглядывала?

Автоматический вопрос. Дежурный.

– Вчера вечером… Когда дело в сейф укладывала.

Вот так из бесполезного и дежурного вопроса возникает истина.

– Где сейчас твой ключ от сейфа?

А вот это уже на самом деле бесполезный вопрос. Макаров даже не смотрел на то, как Бородулина в отчаянии вытряхивает из сумочки содержимое. Зачем ему было любоваться этим зрелищем, если ключ был перед ним. Он торчал из замочной скважины металлического ящика.

– Вика, принеси мне, пожалуйста, книгу выдачи ключей от кабинетов. Там внизу, у ментов. Меня интересует вчерашнее число. Впрочем, стоп, не неси книгу. Глупость сказал. Подойди, спроси у охранника что-нибудь про гравитацию и в этот момент посмотри, кто в сегодняшнюю ночь дежурил в прокуратуре. Из ментов, я имею в виду. Кстати, вчера же Димка дежурил?

– Ой, Александр Николаевич… Да откуда я их знаю-то?! Сидел какой-то, лет двадцать пять на вид…

– Ну, хорошо, не в службу, а в дружбу, посмотри. И – обязательно про гравитацию. Пока он потолок глазами сверлить будет, всю книгу наизусть выучишь…