– Необязательно. Там только часть исполнителей. Низшее звено. А основные силы... Скорее всего даже не там, а где-то вдалеке. Возможно, даже в Соединенных Штатах... Возможно, в Арабских Эмиратах. Возможно, в Пакистане, в Ираке, в Иране или Афганистане. Это важный вопрос, но не главный. А Баку, возможно, – это отвлекающий маневр или просто промежуточная база.

План действий, выслушав пленного рабочего, составляют быстро. Его даже не составляют, план рождается сам собой одновременно в трех головах, и несколько коротких фраз, непонятных для постороннего, служат утверждающей резолюцией.

Анатолия решают оставить в коридоре, хотя сам он рвется пойти вместе со спецназовцами. Не зря же, думает, тащил с собой оба автомата убитых бандитов.

– Тезка, – кладет ему руку на плечо майор Сохно. – Вот я – человек, ничего не смыслящий в химии. Я могу порой даже серную кислоту с водкой спутать... Но если ты будешь работать где-то в лаборатории, а я возьмусь тебе помогать... Какая будет твоя главная задача?

– Какая? – спрашивает с некоторым вызовом бывший студент-заочник.

– Смотреть, чтобы я не напортачил... Так?

– Так... – Анатолий нехотя соглашается.

– А моя работа опасна для жизни. Боевые действия – это моя лаборатория. Если я буду смотреть, чтобы ты не напортачил, меня могут просто убить... Так ты хочешь отблагодарить меня за спасение?

– Но их же там четверо...

– Четверо на троих – это меньше, чем было два на одного... Так что пользуйся моментом и отдыхай... Садись за угол, чтобы шальная пуля не достала... Можешь даже вздремнуть, если сможешь. Это не возбраняется. Можешь даже храпеть, только не сходя с места, но этого лучше избежать, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Полковник Согрин с майором Афанасьевым неслышно ушли в коридор. Их задача простая – занять позицию у входа в рабочее помещение. Сохно в темноте не видит, но чувствует, как Анатолий садится, прислонившись спиной к стене.

– Автомат возьмите... – щедро предлагает парень, удовлетворенный и тем, что хотя бы таким образом он может оказаться помощником.

– Я автомат не люблю. Я люблю, чтобы у меня руки были свободными для ближнего боя. А в ближнем бою пистолет всегда лучше автомата. К тому же пистолет автоматический...

Довольный плодами своего красноречия, Сохно идет быстро и по-прежнему неслышно, придерживаясь рукой за правую стену. Ищет еще одно ответвление от основного коридора. Боковой проход, о котором рассказал Анатолий, просто огибает рабочее помещение, пересекает небольшой грот с лужей посредине и выходит с противоположной стороны точно в то же самое помещение. Таким образом, завершается окружение, и боевикам перекрываются все пути отхода.

Рука находит пустоту через десяток коротких осторожных шагов. Несколько движений двумя руками, и Сохно уже ориентируется. Еще пять шагов вперед, и можно посветить себе фонарем. Но только на мгновение. Короткий прострел лучом вдаль – определить поворот. Дальше поворот будет плавным до самого грота. Там можно передвигаться на ощупь.

Майор идет. Ему даже кажется, что он видит путь впереди, хотя увидеть в полном мраке ничего невозможно. Даже сова ничего не видит в полном мраке – ей требуется хотя бы минимальный источник света. Но какое-то шестое чувство не дает Сохно споткнуться. Так, он начинает вскоре чувствовать, что стена под ощупывающей ее рукой становится слегка влажной. Правильно. Иначе и быть не может, раз впереди бьет ключ. Пористый камень впитывает влагу из воздуха. Через два шага стена пропадает – не удается ее нащупать, но нащупывается угол. Вторая рука ищет и находит второй угол. Только после этого, около минуты послушав тишину, Сохно светит фонарем вперед, ощупывает им грот, осматривает ключ и запоминает путь вдоль стены. Идти безопаснее опять на ощупь. И майор даже запоминает месторасположение небольшого ручейка, уходящего в трещину под стеной. Ему предстоит перешагнуть через ручеек. И он перешагивает, когда доходит до него. Безошибочно выверяет шаги и вслепую шагает через воду, не обмочив ноги. Еще восемь шагов, и входное отверстие коридора воспринимается рукой как зеленый сигнал светофора водителем.

Теперь совсем близко от места будущего действия. Два десятка шагов по кривому коридору, и будет выход. Здесь уже рискованно зажигать фонарь... И потому Сохно идет в темноте, ступая с повышенной осторожностью. Поворот, еще более крутой поворот, поворот в противоположную сторону – и виден свет, что ложится на стену, проникая в проход из рабочего помещения. Свет неровный, играет... Там, как предупредил Анатолий, в рабочее время горят три костра, необходимые для технологического процесса. Больше огня здесь не держат. Тоже вопрос экономии...

* * *

Последний шаг. Нога передвигается вперед и прощупывает опору. Твердо! Вторая подставляется к ней чуть сзади. Ноги осторожно пружинят. Устойчивое место...

Теперь просмотреть все, до мелочи... Прочувствовать...

– Стоп... Здесь ждем...

Полковник Согрин первым выходит к месту. Кордебалет идет на два коротких шага позади. Полковник не слышит его, но знает, что майор там. Чуткий микрофон улавливает легкое дыхание и переносит его в наушник. Согрин знает, что Кордебалет микрофон «подснежника» всегда держит на месте, в отличие от Сохно, который не любит, чтобы что-то мешало ему перед лицом, и, если не требуется вести переговоры, обычно поднимает его к уху.

Около выхода коридор расширяется, и светлое пространство заполняет то, что можно назвать тамбуром рабочего помещения. Можно не входить в этот тамбур, потому что и отсюда само рабочее помещение видно полностью. Разведчики не входят. Они останавливаются в глубине коридора, рассматривая происходящее впереди.

Рабочее помещение, как понятно даже при взгляде из коридора, вверху гораздо более просторное, нежели внизу, где от стены до стены расстояние в пятнадцать шагов. Из коридора не видно потолка. Но дым уходит туда через какую-то щель, вероятно, просачиваясь наружу. Именно потому работы ведутся только в темное время суток – так объяснили пленные бандиты в первой пещере. Впрочем, для пленных рабочих, бывших студентов-химиков, понятия дня и ночи не существует. Они давно не видят солнечного света. Но этот свет видят боевики и весьма, наверное, дорожат им, если не желают на день оставаться в этой пещере, просто закрывая пленников в отдельном гроте. Наверное, сам воздух здесь не тот, что располагает к отдыху. Ядом пропитан... Хотя рицин и не токсичен, само понятие близкого соседства с этой отравой не делает жизнь спокойнее.

Сейчас в рабочем помещении горят три костра. Над кострами частые металлические решетки. Около каждого костра «колдуют» по два человека. Еще пятеро в стороне, чем-то занимаются за импровизированным столом – попросту за большим плоским камнем. Стол этот прямо под тем выходом, откуда должен появиться Сохно. Но подъем к выходу достаточно крут – метра на три вверх. Сразу не забежишь, хотя можно при необходимости сразу спуститься.

– Отходим... – шепчет Согрин. – Быстро... Готовьсь!