Проходит пять лет – и только теперь начинается экспозиция фильма, в которой Штрогейм знакомит нас с частью героев, в том числе вторым главным героем Маркусом Шулером, которого сыграл датчанин Джин Хершолт (Жан Пьер Карл Херсхольт). Трудно поверить, что актер, создавший столь отталкивающий образ, – это будущий знаменитый «доктор Христиан» и один из лучших переводчиков сказок Ганса Христиана Андерсена на английский язык… Мы видим также незнакомых, но влюбленных друг в друга пожилых Чарльза У. Грэнниса и Анастейшу Бейкер, а еще молодую мексиканку Марию и старьевщика Зеркова, которые вечерами согреваются выпивкой и мечтами о древнем золоте индейцев Центральной Америки – о нем Мария рассказывает Зеркову (золото в модальности воображения подкрашено желтым).

Рисунок 68. Кадры из фильма Эриха фон Штрогейма «Алчность» – таков был Мактиг…

Штрогейм не пытается поймать зрителя на крючок кризиса, он даже с инициирующим фактором не торопится – мы просто наблюдаем за жизнью героя без прикрас, лучше узнаем его, вживаемся в мир фильма и начинаем в него верить. Главное оружие Штрогейма – не увлекательный сюжет, а реальная жизнь, которую мы видим на экране. За 30 лет существования кинематографа зрители видели самых разных героев – карикатурно смешных и подчеркнуто строгих, слащаво романтичных и гротескно жестоких, святых и злодеев… Не было только обычных людей в реалистичном повседневном окружении.

В продюсерской версии «Алчности» Фарнем избавился почти от всех упомянутых героев, кроме завистливого Маркуса. От роли Марии осталось совсем немного, т. к. она участвует в одной из ключевых сцен. Выпала и важная часть символики – для Штрогейма было существенно, как долго Мактиг мечтает о покупке канареек и, наконец, покупает только одну – Мактиг по-прежнему стремится к светлой стороне жизни, но он все еще одинок и по-прежнему беден. Канарейка, разумеется, подкрашена в желтый цвет.

Приходит время инициирующего фактора. Маркус приводит в кабинет Мактига свою кузину и без пяти минут невесту Трину Зиппе, которая по его вине (случай на качелях, вырезанный Фарнемом из фильма) потеряла зуб. На роль Трины Штрогейм выбрал преимущественно комическую актрису Сейзу Питтс (Элизу Сьюзен Питтс). Мы наблюдаем за этой парой в приемной Мактига, Маркус производит крайне неблагоприятное впечатление – ведет себя фамильярно, подначивает Марию, которая убирается у Мактига, ковыряется то в зубах, то в ушах, жалеет доллара за лотерейный билет… В итоге лотерейный билет покупает Трина. К этому моменту зритель еще не знает, что автор фильма давным-давно принялся развешивать по стенам чеховские «ружья» – но помните слова Карра: «Идут сцены, которые, как вам кажется, не окажут никакого влияния на историю, но 12 или 14 частей спустя они обрушиваются на вас»? Эта сцена – тугая завязка всей истории. Мактиг влюбляется в пациентку, и, усыпив ее перед болезненной процедурой лечения зуба, целует – канарейка беспокойно мечется к клетке (Рисунок 69). И не кто иной, как Маркус привел Трину к лучшему другу! А лотерейный билет, конечно же, окажется выигрышным. 

Рисунок 69. Кадры из фильма Эриха фон Штрогейма «Алчность» – завязка истории

Стремление Штрогейма к реализму работало бы не так эффективно, если бы не его же символизм. Мактиг и Маркус выясняют отношения в кафе. Они клянутся друг другу, что останутся друзьями «на всю жизнь – или до самой смерти». Океан за окном зловеще волнуется, в кафе играет механическое пианино – символ неискренности.

Первое свидание Мактига и Трины происходит у железнодорожной станции, рядом с канализационным коллектором – отсюда и меткий титр Фарнема «Пойдем, посидим на канализации?» Территория завалена мусором и отбросами, но Мактиг на своей гармонике – еще один символ его духовного, творческого начала, которое толком не реализовалось – играет Трине «Ближе к тебе, мой господь». Начинается дождь, вечереет (Штрогейм подкрашивает пленку в синий цвет), парочка укрывается от дождя на железнодорожной станции – и Мактиг, несмотря на сопротивление Трины, страстно целует ее, поцелуй прерывается монтажным кадром проносящегося мимо поезда – и это, безусловно, еще один символ, соответствующий Мактигу.

Вернувшись после свидания, Трина расчесывает перед сном свои длинные волосы, затем мы видим ее в постели (эти кадры вырезаны Фарнемом) – она полностью опутана волосами, она запуталась (Рисунок 70).

В день помолвки Мактига и Трины лотерейный билет Трины оказывается выигрышным и приносит ей пять тысяч долларов – огромные деньги. Меблированные комнаты празднуют выигрыш, влюбленные друг в друга Грэннис и Бейкер наконец-то знакомятся. Маркус клянет себя за глупость, у Марии и Зеркова – новая тема для вечерних посиделок.

Трина говорит Мактигу: «Подумай обо всех этих деньгах, которые свалились на нас именно сейчас – это тебя не пугает?» Кажется, это первый и последний раз, когда Трина говорит о своих деньгах как о «наших». Главный порок Трины – алчность – пока не нашел своего выхода, она даже дарит Мактигу его сокровенную мечту – эмблему его бизнеса, огромный золоченый зуб. Маркус – герой, который начинает меняться первым, мы видим, что Трина важна для него, но еще сильнее в нем зависть! 

Рисунок 70. Кадры из фильма Эриха фон Штрогейма «Алчность» – символы

Благодаря очень долгой экспозиции оригинального варианта «Алчности» (следы который можно видеть и в восстановленном варианте Turner) на примере одних и тех же персонажей можно видеть два типа героев, которые принято условно называть мольеровским и шекспировским. Считается, что герои комедий Мольера в ходе событий его пьес постепенно раскрывают свои характеры, но не меняются, в то время как герои произведений Уильяма Шекспира меняются – развиваются. Пока шла экспозиция «Алчности» – а в оригинальном 24-частевом варианте Штрогейма она, видимо, продолжалась более двух часов! – Мактиг, Трина и Маркус не развивались, а только поворачивались к зрителю разными своими сторонами. Благодаря провоцирующему инциденту – знакомству Мактига и Трины – зарождается конфликт Мактига и Маркуса, а выигрыш в лотерею срывает с Маркуса маску. Но Штрогейм готовит еще более сильные кризисы, чтобы сорвать маски и с других героев картины.

Отметим, что до сих пор картина развивалась вполне себе как мольеровская комедия – деревенский увалень обосновался в Сан-Франциско, отбил у недотепы-друга провинциальную девушку и, улучив момент, когда та разбогатела, женился на ней. Свадьба и занавес!

Но с эпизода свадьбы начинаются дурные предзнаменования. Мизансцена клятвы новобрачных решена, как глубинная – мы