– Это ее создания, детишки, так сказать, – безрадостно сказал Миша, прикрывая меня спиной.

– Я расправлюсь с вами, как в юности расправлялась с молодыми богами!

– Нет бога, кроме Аллаха! – мстительно прошептала Акиса, щелкая пальцами. В тот же момент я почувствовала легкое дуновение, которое с каждой секундой усиливалось, пока не превратилось в… довольно стабильный средней силы ветерок.

– Это Ветер-ага, – с гордостью представила его Акиса, и он в благодарность на мгновение создал на ее голове что-то вроде короны из волос.

– Пусть не забирается мне в шорты, – недовольно попросила я, постаравшись, чтобы Миша не услышал.

Акиса наверняка призвала его, вспомнив слова Аумакуи о том, как Тиамат уже побеждали. На ураган Ветер-ага не тянул, даже на Злого Ветра, и Стремительный Вихрь у него тем более не получился, но он очень старался и на мгновение задержал Тиамат.

Мы плюнули на все, шагнув в светящуюся арку. Она на глазах уменьшалась, и у моего жениха, прикрывавшего тылы, в узкой щели остался кусок штанин, хорошо не полноги. А потом все завертелось, как в калейдоскопе, и я почувствовала сладкий воздух совсем иного мира.

Так мы попали в Шумеры…

Первое, что я увидела, были гигантские крылатые быки, расписанные разноцветными красками, с глазами из голубых камней.

– Какие они красивые… И простояли на этих землях четыре тысячи лет для того, чтобы американское правительство разбомбило их в три минуты?! Когда даже время отступило, не желая разрушать такую красоту!

– А знаете, что эти ребята строили дома преимущественно из необожженных кирпичей, скрепляя их жидким асфальтом и навозом, интересно, что крепче, – вспомнил Миша и рассмеялся, в его усталых глазах наконец-то появились любопытство и восторг. – А какое здесь яркое солнце! Такое счастье снова его увидеть. Да здесь просто чудесно!

Он не отпускал руки с моей талии, я и сама обнимала его, боясь выпустить хоть на секунду, чтобы не потеряться и вновь не потерять его. Как же плохо ему там было, что при сорокаградусной жаре он восторгается палящим солнцем. Я было открыла рот, но сдержалась, боясь словами разбередить незажившую рану, и только крепче сжала его ладонь, в ответ он сжал мою. Кажется, я никогда раньше не была так счастлива…

Рядом прохаживались загорелые люди с курчавыми бородами, как на картинках в учебнике по «Истории Древнего мира» за пятый класс, одетые в экологически чистые льняные одежды и плащи из овечьей шерсти. По-моему, они недобро косились на нас. Хотя что удивительного, все мы выглядели как махровые чужеземцы. Надо было срочно переодеваться и попытаться раствориться в толпе, пока нас не начали бить…

В этом смысле еще повезло, что лавка с одеждой стояла прямо у нас на пути и у Акисы вдруг материализовались местные деньги. Ну а тот факт, что едва мы нырнули в магазинчик с низкой тростниковой крышей, как на улице кто-то истошно завопил, что его ограбили, скорее всего, просто совпадение. Не могла же я плохо подумать о своей «сестре и подруге»…

Мы с джиннией подобрали себе удобные холщовые платья с вышивкой. А Мише пришлось согласиться надеть украшенное бахромой и всякими оторочками на вырезе и рукавах очень женственное одеяние до пят. По подолу шла волнистая кайма. Хозяин лавки, судя по выражению лица, хоть и заподозрил в нас шпионов, но, так как он был один, а нас трое, предусмотрительно не стал задавать лишних вопросов. И даже помог – посоветовал Мише приобрести жезл с птичкой и накладную кудрявую бороду.

– У нас здесь все мужи носят бороды, о бледный чужестранец.

Мы не стали отказываться и, расплачиваясь, оставили ему сдачу, все равно Акиса еще напромышляет. Она и не спорила, даже явно заметив, что хозяин нас и так обвесил. Арабских и даже латинских цифр еще не ввели, серебряные брусочки взвешивались на весах, а весы каждый подкручивал, как кому заблагорассудится. Довольный торговец кланялся нам, как китайский болванчик, до самого выхода…

Что я могу сказать о городе? Строения здесь имели плоские крыши, местные жители дремали на них или лежа загорали, лица отдыхающих выражали довольство собой и миром. Еще бы, когда тебе не мешают спать в рабочее время, потому что начальство тоже спит. Редкая гармония…

У них здесь все было из глины: дома, заборы, серпы, молоты, даже саркофаги, по улицам ходили свиньи с глиняными колокольчиками на шее. Вдоль жилищ в ровную линию росли финиковые пальмы с густыми розетками листьев, под которыми в тени дремали животные. Люди здесь пили вино и мед из травы сезам. Жарили каштаны на кунжутном масле, запивая кофезаменителем из толченых финиковых косточек. Простое, не испорченное излишествами детство человечества на территории земного рая. Мы тоже решили если уж не отдохнуть, то хотя бы пообедать, и джинния быстро нашла подходящую забегаловку…

Пол в «ресторации» был застлан циновками из пальмовых листьев, похоже, тут был избыток этого материала. На стене висела большая глиняная табличка с одним из первых, явивших себя потребителю рекламных слоганов: «Сикеру пей – суждено то миру!» Мы понимали и язык и письменность как родную речь. И зачем, спрашивается, мне с такой золотой подругой еще меняться языками с Уваллом?

Нас провели к низкому столику у окна.

– Здесь в повозки запрягают ослов, я еще ни одной лошади не видел. – Миша кивнул официанту.

– А что, ослы животные мужественные, если они годятся для боевых колесниц, то для перевозки необожженного кирпича подойдут и подавно, – с вежливой улыбкой заметил подошедший официант, посоветовав нам взять фирменный пирог от шеф-повара, пользующийся среди клиентов большим спросом.

– Они называют себя черноголовыми, шумерцы, – шепнула Акиса, когда он отошел.

– Интересное уру, – сказал Миша, наливая всем сикеры.

– Урук? – не расслышала я. – Древнейшая столица Шумер, в которой жил и правил Гильгамеш, со скуки грабя и убивая соседей.

– Уру значит просто город, – пояснила Акиса, – а какой именно, какая разница? Надеюсь, мы тут долго не задержимся, я должна спасти своего Яман-бабу!

– Городок небольшой, – заметила я, жадно принимаясь за вторую ячменную лепешку и запивая ее бледным пивом. Да, да, хваленая сикера оказалась обычным пивом, и действительно, миру суждено было ее полюбить не на одно тысячелетие! Правда, потом я узнала, что сикерой называется еще и медовуха, и фруктовое вино…

– Один из самых больших уру в мире людей! – обиженно сказал услышавший мои слова посетитель кафе.

– Странный вкус у этого пирога.

– Он со свининой с финиками, – охотно сообщил подскочивший официант.

Акиса поморщилась: как мусульманка, она не выносила даже упоминания о свинине, и уж тем более ее присутствие на столе. Притом что сама как представитель своего народа не нуждалась для подкрепления сил в человеческой пище. То есть попросту портила аппетит нам…

Пришлось поторопиться с обедом, но худшее нас ожидало, когда мы вышли на улицу.