Радостным событием было для нас, что после разгрома конного корпуса Жлобы стала производиться спешная посадка на коней нашей кавалерии, до этого времени действовавшей в пешем строю. После донских дивизий получили коней почти все наши регулярные кавалерийские части, реорганизованные в новые полки и составившие отдельный конный корпус, командиром которого был назначен генерал Барбович. В первых числах июля месяца 2-я конная дивизия, в состав которой входил и наш 4-й Сводный кавалерийский полк, перешла в конном строю в район города Жеребца, верстах в ста севернее Мелитополя, где и вела удачные бои против наступающих красных. 20 июля кубанцы и дроздовцы овладели городом Александровском на Днепре.

Но 25 июля красные под прикрытием сильного артиллерийского огня переправились через Днепр под Малой Каховкой и большими силами повели наступление на юг.

По распоряжению Главнокомандующего корпус генерала Барбовича был спешно двинут в район села Серагозы.

Наша конная дивизия из Большого Токмака прошла в течение трех суток почти 150 верст до деревни Константиновки, верстах в 30 от Каховки.

Переночевав в этой деревне, мы на рассвете 30 июля на окраине ее нашли не только нашу дивизию, но и весь конный корпус генерала Барбовича в его полном составе. На сравнительно небольшом пространстве убранного поля собрались в конном строю кадры почти всех старых кавалерийских полков. В гвардейском дивизионе мелькали фуражки конногвардейцев, кавалергардов, синих и желтых кирасир, дальше ярким пятном выделялся эскадрон изюмских гусар, и по всему фронту обеих дивизий весело пестрели цвета знакомых гусарских, уланских и драгунских полков. Эти кадры хранили в себе залог будущего возрождения старых полков, и в это прекрасное утро невольно чудилось, что над ними, в золотистых лучах восходящего солнца, на фоне безоблачного неба, в лучезарном видении распростер свои крылья русский двуглавый орел…

В тот же день произошла атака конного корпуса против окопавшихся под деревней Черненькой красных. Под пулеметным и артиллерийским огнем противника корпус в развернутом строю лавой пошел в атаку. Наш мариупольский 5-й эскадрон сводного полка с налету захватил неприятельскую полубатарею в полной запряжке и с прислугой. Командиры успели заранее ускакать.

Особых потерь наши эскадроны не понесли, только легко ранен был корнет Албранд и под одним вольноопределяющимся убита была лошадь. На одном участке атаки гвардейских эскадронов была зарублена целая рота латышей, не пожелавших сдаться.

Но все же нашему корпусу, захватившему еще одно орудие, пулеметы и пленных, не удалось отрезать противника от Днепра, так как под Черненькой мы атаковали только арьергарды главных сил красных, успевших отойти на укрепленные позиции у Днепра.

В последующие дни Мариупольский дивизион занимал ряд хуторов в непосредственной близости от красных окопов. Ожидали общей атаки неприятельских позиций. В ожидании ее неминуемости нашему 5-му эскадрону, в составе двух взводов, приказано было атаковать в конном строю лавой один близлежащий хутор. Наши два взвода, доскакав до гумна этого хутора, залегли, но были обстреляны сильным пулеметным и артиллерийским огнем противника, цепи которого окопались за хутором. За полчаса времени наши взводы потеряли большую часть своих коней. Контужен был поручик Никитин. Предполагавшейся атаки за этот день так и не произошло, и мы, казалось, бесцельно пожертвовали своим конским составом. Как стало известно позднее, общая атака на этом фронте не произошла потому, что на левом фланге армии наша пехота оказалась не в состоянии преодолеть упорное сопротивление противника.

Теперь пехота переходила к обороне впредь до будущих решительных действий, а наш корпус должен был отойти в резерв в деревне Нижние Серагозы.

В середине августа красные опять прорвали фронт, на этот раз где-то севернее деревни Дмитриевки, к которой мы теперь как раз подходили. В Нижних Серагозах мы получили приказание сдать коней и в тот же вечер, уже в пешем строю, были отправлены навстречу противнику. Под Агайманом был ранен ротмистр Пашкевич.

Отступив под натиском красных до села Покровское, мы там на вторые сутки узнали, что наш дивизион назначен в ударную группу, которой поручено лобовой атакой во что бы то ни стало отбросить противника обратно к Каховке.

На следующий день мы без боя заняли деревню Санбурин. Затем с помощью других частей заняли деревню Агайман.

20 августа после бессонной ночи, проведенной на неудобных повозках, с трудом вывозимых крестьянскими лошадьми по размытой дождем дороге, мы на рассвете, продрогшие и разбитые, очутились неподалеку от деревни Дмитриевки, перед которой красные понарыли окопов.

В пешей атаке на Дмитриевку в первой цепи шли мариупольцы. За ними в некотором отдалении следовали архангелогородцы, а за их цепью держались пулеметные тачанки и обоз с командой связи. Правее мариупольцев, немного поодаль, двигались черноморцы, а еще дальше виднелась какая-то другая часть – должно быть, корниловцы. Мы оказались на левом фланге цепей, а еще левее нас шел конный взвод мариупольцев под начальством ротмистра Зеновича.

Лихой пешей атакой под ружейным, пулеметным и шрапнельным огнем красные окопы были нами взяты. Противник бежал, побросав штыки и все, что могло помешать свободному бегству.

От Дмитриевки до Каховки всего каких-нибудь верст двадцать по прямой линии. Теснимый по всему фронту противник медленно отходил перед нами к Днепру, и уже к вечеру мы вошли в зону обстрела с Каховских заднепровских позиций.

Ночью 21 августа, соблюдая полную тишину, наш дивизион отправился по направлению к Днепру, но тут поутру нарвался на окопы противника. Оказалось, что, покуда Каховка штурмовалась нашей пехотой, наш дивизион просто ходил в разведку. Отступив, мы окопались неподалеку при помощи тех ручных лопат, которые достались нам под Дмитриевкой. Затем, когда нас сменила другая часть, мы были отведены на ближайший хутор. С противоположной стороны Днепра красные посылали нам шестидюймовые снаряды. Но в тот же день, 23 августа, мы узнали, что наша дивизия отводится на отдых на южное побережье Крыма и что сегодня же наш дивизион должен быть отправлен на соединение с ней.

Всех нас охватило радостное, праздничное настроение. Но наша надежда на отдых в условиях мирной тыловой обстановки не оправдалась: здесь, в глубоком тылу, нам неожиданно пришлось вновь взяться за оружие, на этот раз на внутреннем фронте.

Действительно, банды «зеленых» скопились в окрестностях курорта Старый Крым и с часа на час можно было ожидать их налета и на Феодосию.

Поначалу нас расквартировали именно в этом Старом Крыму. Правда, «зеленые» притихли, но ясно чувствовалось их присутствие. После недельной стоянки полк отбыл на подводах в Судак, на побережье Черного моря, откуда он должен был наблюдать за действиями «зеленых», облюбовавших эту местность. По дороге эскадроны попали в засаду,