Выждав с полчаса, она позвонила и велела позвать Фламбара. Тот явился через некоторое время. Успел переодеться, отметила Лаис: камзол с серебряными пуговицами Энджел обычно носил дома.

– Добрый вечер, миледи.

– Добрый вечер, Энджел. Не будете ли вы так любезны рассказать, куда исчезли сегодня? – голос ее едва не сорвался, но Лаис все же совладала с волнением.

Он пожал плечами, испросил разрешения сесть и устроился в кресле. Выглядел Фламбар необычно: глаза блестят, на щеках румянец, губы изогнуты в ухмылке.

– Вчера один джентльмен, лорд Фидж, оказал мне огромную любезность и осчастливил своеобразным приглашением. Я человек маленький, миледи, и потому не нашел в себе ни сил, ни желания отказывать. Лорд Фидж был столь милым, что мне не пришлось заботиться об обстоятельствах нашей встречи…

– Перестаньте плести кружева! – перебила его Лаис. – Говорите прямо. Вас вызвали на дуэль?

– Вы весьма проницательны, миледи. Да, лорд Фидж вызвал меня на бой за внимание леди Фитчетт.

Лаис негромко застонала. Кассандру точно следует убить – хотя бы за то, что она допускает до себя подобных пустоголовых поклонников.

– Но он…

– Он имел право, – мягко заметил Энджел. – Хоть я и не принадлежу к аристократии, являюсь тем не менее слугой привилегированного ранга. Потому и говорю, что лорд Фидж оказал мне честь.

– Надеюсь, вы его не убили, – заволновалась Лаис.

– Ну что вы, миледи. – Фламбар, похоже, оскорбился. – Разумеется, нет. Если бы учитель фехтования из Джиллейн-Вэлли прикончил одного из уважаемых в лестерширском обществе джентльменов, как сильно это повредило бы вашей и моей репутации? К тому же лорд Фидж совсем неважно фехтует. Мы обошлись без крови, а когда разобрались в вопросах, ответах и ошибках, лорд оказался столь любезен, что пригласил меня отметить наше примирение. Так что мы немного посидели в трактире в Лестере. Это чудесное мужское занятие – трактир.

Лаис не смогла сдержать улыбку.

– Вы так забавно об этом рассказываете, будто речь не шла о жизни и смерти.

– Она и не шла, – резко произнес Фламбар. – Лорд Фидж мне не противник, это я выяснил сразу. Убивать его было бы глупостью. Унижать – тем более. Сейчас он отправился домой в полной уверенности, что одержал победу в нашем поединке. Лучшего нельзя и желать.

Лаис склонила голову набок, задумчиво глядя на Энджела. Теперь, когда он здесь и первоочередные вопросы выяснены, жгучее любопытство вернулось, а вместе с ним – желание знать, что будет дальше. Хоть к деревенской гадалке иди!

– Удивительное воспитание вы получили, мистер Фламбар!

– Ничего удивительного. – Он устроился в кресле поудобнее и еле заметно поморщился: видимо, рана все еще беспокоила Энджела. – Мой отец научил меня быть мужчиной. Моя мать научила меня быть милосердным. Ну а жизнь научила смотреть на людей пристальнее, чем это делают обычно.

– Часто люди себя этим не утруждают.

– Именно поэтому вокруг полно дураков, пустозвонов и женоподобных бездельников, – припечатал Фламбар. Ого! Неужели маленькая вечеринка с лордом Фиджем так его разозлила? – К счастью, люди чести еще не выродились окончательно, хотя их число с каждым годом уменьшается.

– Вы сегодня что-то не в духе, Энджел.

– Прошу прощения, миледи. Вы хотели, чтобы я вам помог?

– Да. Споем вместе, если вы не возражаете.

– Почту за честь.

Перекладывая ноты, Лаис с раздражением подумала, что, если эта игра в прятки с самой собой продолжится еще некоторое время, она точно сойдет с ума. Или отправится к гадалке.

Дожди начались внезапно и зарядили без перерыва, погрузив округу в унылую тоску, так что тренировки на воздухе пришлось временно переместить в небольшой зал на первом этаже Джиллейн-Холла. После обеда, проходя иногда мимо, Лаис слышала звон шпаг, ехидные комментарии месье Венара, пересыпанные французскими словечками, звонкий голос Джерри и сдержанные замечания Фламбара. Жизнь снова вошла в определенную колею, хотя воздух казался пронизанным дыханием грозы. Лаис не могла объяснить даже самой себе этого тревожного ощущения. Обычно подобное беспокойство она ощущала перед бурей, когда грозовая туча медленно растет над горизонтом, превращая голубое небо в грозно-фиолетовое, и порывами налетает ветер, поднимая пыль и срывая с деревьев сухие веточки. Лаис любила летние грозы, хотя и слегка побаивалась их: в буйстве стихий крылось особое очарование. А вот нудные осенние дожди не доставляли удовольствия графине Джиллейн. Воздух сделался холодным и сырым, приходилось постоянно кутаться в шаль. Окна закрыли, и из давно облетевшего сада не доносился запах цветов.

Скорее бы зима, думала Лаис. Может быть, повезет и снег в этом году ляжет рано и продержится дольше, чем осенние дожди. А затем придет весна, все вновь расцветет, и можно будет сидеть в саду на скамье под увитой плющом аркой и читать книги. Лето всегда возвращается, только нужно немного переждать.

Иногда вечерами Фламбар рассказывал Тамине и Джерри про дальние страны, где тепло круглый год и почти всегда светит солнце; Лаис слушала, устроившись у камина, потирала озябшие руки. Как много она бы отдала, чтобы Роберт согрел их своими пальцами, своим дыханием. С мужем Лаис никогда не бывало холодно. Стоило прижаться к нему – и его тепло текло в ее жилы, жизнь становилась гораздо веселее, зима отодвигалась и больше не имела власти. Ровное же отношение Энджела заставляло Лаис мерзнуть. Он не сделал ни единого шага навстречу, а заговорить с ним – и решить, стоит ли вообще заговаривать, – Лаис так и не смогла.

Они часто ездили вместе в театр в Лестере: Рождество неотвратимо приближалось, и репетиции шли одна за другой. Лаис нравилось то, что получалось в итоге. Эшли оказался талантливым постановщиком, музыка Касболда, несмотря на неприятное, но быстро забывшееся происшествие с арией Энея, по-прежнему завораживала, а участники спектакля вдохновлялись все больше и больше. Осенний сезон уже оказался весьма нескучен; за чаем в гостиных и на приемах в бальных залах только и разговоров было, что о готовящейся мистерии. Ее участники сделались героями, их расспрашивали, пытаясь узнать подробности, однако по просьбе лорда Эшли все, кто имел отношение к постановке, вступили в заговор молчания. Лаис лишь многозначительно улыбалась, когда ее осаждали вопросами друзья.

Наступил ноябрь, плавно потек и докатился почти до середины, когда Лаис стала свидетельницей загадочного происшествия.

В тот день она отправилась в Лестер рано, чтобы успеть вернуться к обеду. Фламбар, как обычно, сопровождал графиню; он устроился на сиденье напротив, шуршал листами бумаги и что-то мурлыкал себе под нос: учил слова. Лаис украдкой наблюдала за ним, скользила осторожным взглядом по чертам его лица, по рукам, державшим ноты. Какая же огромная пропасть разделяет ее и Энджела! Построить мост не удастся, и даже мечты об этом постепенно превращались в прах.