сражается твой Орден. Но в отличии от вашего врага, мы нарушили этот баланс. Как видишь, — обвёл он своим оружием зал. — Это наша расплата. Но и помирать мы не собираемся.

Оберон всё распинался, призывая нас отступить и ведя разговор о каких-то переплетениях судеб. Пытался донести до нас с Агаресом, что битву мы все равно не выиграем, но может уступить, и тогда Драгуны покинут этот мир. Отправятся в другой, где начнут свой поход к возрождению. Вот только я знал этих тварей. Дай им шанс и всю Многомерную Вселенную вновь захлестнёт. На одном мире они не остановятся, будут становиться всё сильнее, а затем явятся сюда. Обязательно явятся, ведь Единый Разум, каким бы он ни был, вряд ли простит себе поражение.

— Займёшься им? — тихо произнёс я, смотря на Ядро. — Мне нужно время.

— Спрашиваешь, — фыркнул Генерал. — Я его ещё не прикончил потому, что ждал тебя.

— Тогда — начали!

Барьеры Воздуха, которые я всё это время создавал и прессовал за спиной, разрушились. Мощная волна ветра ударила в спину, меня оторвало от пола и пулей понесло прямо к Ядру. Агарес исчез шагом в пространстве, появился прямо перед Обероном и взмахнул мечом. Словно в замедленной съёмке я видел, как лицо Лорда, что должно быть равнодушной маской, скривилось. Его косы вспыхнули тёмно-зелёным пламенем и блокировали удар клинком демона. Стоит признать, что без Агареса мне бы пришлось попотеть. Оберон брал энергию из Ядра напрямую и был очень силён. Он буквально светился от переполняющей мощи, став для Генерала достойным противником. Не равным, но достойным.

Несколько раз Лорд пытался убить меня прямо в полёте, действуя на какой-то запредельной скорости. И все разы ему либо мешал Агарес, либо мои Барьеры, рассыпающиеся при касании кос Пустоты. Стихии более-менее помогали, но и они не выдерживали всей мощи Оберона. Приходилось тратить уйму сил, создавая их вновь и вновь, наслаивая, будто пирог. Один раз даже пришлось Дагахаром прикрыться, заметив, как на рукояти молота появилась трещина от удара.

Силён, тварь! Очень силён!

— Агарес, твою мать! — рыкнул я, с трудом держа Лорда на себе Барьерами и молотом.

Пространство схлопнулось, спину обдало порывом ветра. Рука Генерала, державшая меч, пронеслась в считанных сантиметрах от моего лица, а затем появился и сам демон. Раздался гул, с клинка сорвался едва видимый разрез, и уже Оберону пришлось отступать, разрывая дистанцию. Позади Лорда громыхнуло, разрез пошёл дальше и уничтожал Храм, отчего тот задрожал. Осыпались колоны, с потолка упали куски металла и камня.

Громкие хлопки зазвучали в разрушающемся зале, а демон появлялся то тут, то там, носясь вокруг Оберона и выигрывая мне время.

Сорвавшись на бег, оттолкнулся от пола прыжком и завис возле Ядра. Единый Разум почувствовал меня, жгуты тёмно-зелёного пламени вылетели из Ядра и ринулись в атаку. На этот раз — Слава Кодексу! — Барьеры выдержали. С натугой и скрипом, но выдержали. Особенно Огонь. Вместе с моим пламенем души Огненные Барьеры сдерживали жгуты.

Пришлось убрать Дагахар в ключ и освободить руки. После удара Оберона дракон разъярился, но я отчётливо чувствовал, что трещина доставила ему сильную боль. Оружие Лорда частично повредило его душу.

В последний раз бросив взгляд на Генерала, не дающего Оберону ко мне приблизиться, всмотрелся в Ядро. Малефикар внутри него чувствовался особенно отчётливо и стал частью сердца Пирамиды. Их не отделить, как бы мне ни хотелось.

Прикрыл глаза, вдох-выдох. Давай, Райнер. Либо ты сейчас справишься, либо этому миру и многим другим — конец. Другого не дано.

— Кодекс в моей крови, и Кодекс в душе моей! Кодекс внутри меня! — слова Зова сорвались с моих губ: — Я — Щит, что защищает Кодекс, Орден и братьев!

С каждым произнесённым словом пламя души ярилось всё сильнее. Стела на нижних уровнях Океана дрогнула, а мощная волна силы вырвалась из тела. Из-за закрытых глаз я ничего не видел, уйдя в полное сосредоточение, но услышал грохот разрушающегося зала и мат Агареса, врезавшегося вместе с Лордом в стену.

— Я — Непреступная стена, стоящая на страже рода людского и молот, несущий погибель врагам его! Кодекс направляет мою руку! Направляет мою волю и мою суть! Вера моя крепка, ибо лишь она ведёт меня!

Барьеры Стихий вспыхивали один за другим, начав постепенно вращаться. Их было столь много, что они начали поглощать друг друга, становясь сильнее. Барьер Гнева появился за спиной, принося с собой воинственный рёв Легиона. Мои сыновья здесь, со мной. Барьер Крепости, принявший вид стального кольца, окружил меня и все остальные Барьеры. Он уплотнил их, сделал монолитнее.

Потолок над головой разнесло, а стоило мне открыть полыхающие золотым пламенем глаза, я увидел, как куски металла и камня взлетали вверх. Мощь Стихий создавала вокруг меня торнадо, закручивая части храма и разрушая его до основания. Надеюсь, Тихомировы выживут в этом хаосе…

Вспышки тёмно-зелёных цветов появлялись у границы торнадо, а значит, бой Генерала и Оберона ещё идёт.

Меня трясло, бросало в жар и холод. Энергетические каналы разрывались, принося с собой небывалую боль, но я продолжал держать всю эту мощь.

Мало… этого не хватит!

Закусив губу до крови, заглянул внутрь себя и, игнорируя натуральный шторм в Океане и рёв душ, сорвал одну из печатей.

Пламя души отреагировало мгновенно. Оно неистово заревело, принося с собой ещё больше волн боли.

Медленно подняв руку, словно её сдерживали крепкие цепи, я сжал кулак. Барьеры одновременно вспыхнули, торнадо увеличилось в размере, а затем вся эта мощь начала собираться в одном месте. Куртку разорвало, ткань банально не выдержала такого надругательства. Моя кожа начала рваться, сквозь неё вверх полетели первые капли крови. Из глаз, ушей и губ потекли мелкие дорожки.

Барьеры наслаивались, собирались в моём кулаке и смешивались между собой, принимая различные цвета. Стихия ревела так, как никогда прежде, а печать полыхала и грозилась в любой момент спалить меня дотла.

Тело не выдерживало. Кожа правой руки разорвалась окончательно, оголяя мышцы. Кровь устремилась вверх, я зарычал от боли, продолжая прессовать и собирать всю эту силу. Когда Стихии собрались воедино в нескольких сантиметрах от кулака, добавил Барьер Гнева и Крепости. Они наслоились сверху, будто сдерживающие стенки. Затем Барьеры Стихий начали изменяться и принимать форму перчатки, обтекая мою руку до самого плеча.

Мой рёв звучал в этом хаосе столь отчётливо, что пробивался даже через ярость торнадо и бушующего пламени души. Стихии разорвали те немногие