4. Без помощи психопатологии мы никогда бы не пришли к осознанию необходимости переосмысления и тем самым, возможно, трансформировались бы в одну глобальную «историю».

Идеалы современной жизни зиждутся на идее управления и контроля. Наш огромный арсенал инструментов, от компьютеров и современной медицины до постоянно развивающихся высоких технологий, создает иллюзию, что мы можем усилить контроль над своей жизнью, даже когда множество ее аспектов все больше и больше выходят из-под нашего контроля. Мы всегда должны помнить, что эго человеческого сознания, приписывающее себе огромные силы, является скорее хрупкой соломинкой, плавающей в темном море. Недавно я столкнулся со следующими примерами рациональных заявлений эго: «Я знаю, о чем я думаю», «У меня нет ни тени сомнения», «Я все четко осознаю». Это как толстовка с ироничной надписью: «Я знаю, что я прав. Неужели ты думаешь, что я не понял бы, если бы это было не так?» Все эти утверждения порождают в моей голове один вопрос: «Чего я не знаю такого, что на самом деле управляет моей жизнью?»

К счастью, нам снова напоминают о том, что мы «одарены» психопатологией. Какое странное утверждение в контексте современной западной культуры. Каким образом психопатология может являться даром? Когда мы вспоминаем, что буквальное значение слова «психопатология» – «выражение страданий души», мы начинаем понимать, как именно этот «дар» проявляется в нашей жизни.

Я уже пояснял, как наши «истории» помогают нам приспосабливаться, подстраиваться, справляться с масштабом навязчивых требований жизни. Наш вид выжил, когда все параллельные ветви погибли в кузнице эволюции, именно благодаря умению приспосабливаться к постоянно меняющимся обстоятельствам. Подумайте, если бы мы были исключительно адаптирующимися существами, без автономных душ, то мы превратились бы просто в людей привычки и управляемых энергий и ценностей. Если бы, к примеру, всех нас проинструктировали (что на самом деле и произошло), как нам прожить эту жизнь, служа определенным ценностям, и у нас не было бы души, то выполнение данных инструкций стало бы единственным требованием жизни. Но мы обладаем автономной областью психики, которая, по-видимому, имеет свою собственную программу и выражает свое недовольство, когда наша приверженность внешнему назначению противоречит ее намерению. Мы можем и должны время от времени направлять всю свою энергию на служение выживанию независимо от устремлений души, однако со временем такая приверженность набору отклоняющихся от главной цели заданий приведет к эскалации внутренних противоречий.

Чем больше эго настаивает на определенном поведении или обязательствах под влиянием внешних факторов или внутренних комплексов, тем быстрее истощается энергия, тем сильнее болит тело и тем более бессмысленным кажется все вокруг.

Психопатология – это дар, потому что она привлекает наше внимание. Она говорит нам, что душа недовольна тем, куда направляются наши энергии. Она ищет решения в системах управления, и чем сильнее мы оказываем сопротивление, тем громче и острее становятся сообщения. Вес наших социальных обязательств огромен, а сила наших самых ранних историй адаптации и управления конфликтами необычайна.

Поэтому сила выражения тревоги психикой должна нарастать с геометрической прогрессией. Просто проигнорировать эти проявления или подвести под них рациональное объяснение – значит загнать призыв к альтернативному решению проблемы в более дальний угол.

5. Психопатология призывает нас обратиться к чему-то большему, чем «паллиативная» помощь

Недавно я разговаривал с человеком, вся жизнь которого была подчинена требованиям очень самовлюбленного родителя. Он жаловался на то, что раз за разом сталкивается с неконтролируемыми и неуместными вспышками гнева. Эти выбросы эмоциональной лавы происходили из огромного погреба гнева, который возник в результате его постоянного подавления родителем. Довольно легко сказать: отойди в сторону, действуй по-другому. Тут мы должны признать, что имеем дело с ранней историей бессилия, которая возникла в тот момент, когда гигант сказал маленькому человеку, что он обречен на бесплодные страдания. Я напомнил ему два функциональных определения депрессии – «гнев, обращенный внутрь» и «выученная беспомощность». Будучи ребенком, он получил нестираемое сообщение о том, что гигантский Другой был непроницаемым, всепожирающим и неумолимым. Таким образом, он столкнулся с беспомощностью и обратил свой законный гнев на себя – единственного человека, на кого он имел право нападать. Как и следовало ожидать, история депрессии и самолечения возникла как побочный продукт, как продолжение давно пережитой истории.

Центральная тема, которая пронизывает вторую половину нашей жизни, – это осмысление того, что породила половина первая. Я использую термин «половина» жизни в психологическом, а не хронологическом смысле. Вторая половина может начаться, когда человек сталкивается со старением и начинает задумывать о летальности жизни либо когда переживает смерть любимого человека или тысячу других моментов, при которых он отступает назад и начинает радикальную переоценку своей жизни. Первая половина нашей жизни – это большая, но необходимая ошибка, когда мы входим в мир, думая, что знаем, кто мы, чего хотим и чему важно посвятить себя. Некоторые из наших выборов вполне уместны и приносят нам пользу, например решение иметь детей и заботиться о них. Другие варианты обусловлены нашей реакцией на внешнее давление или нашими «историями». Таким образом, мы сталкиваемся с жизнью и проходим сквозь нее, но где-то на этом пути душа начинает стучать по стенам нашего хрупкого психического жилища и привлекать наше внимание. Остается надеяться, что к этому моменту наше эго накопило достаточно силы, чтобы окинуть взглядом карту нашей жизни и понять, что мы успели накопить немало интересного для наблюдения и правильных выводов.

Сколь ни была бы очевидной эта встреча с самим собой, не все отваживаются прийти на эту встречу. Кьеркегор рассказывал о человеке, который с удивлением обнаружил свое имя в колонке некрологов в утренней газете, утверждая, что не знал, что умер, потому что не знал, что жил. Столь огромная доля нашей жизни проходит на автопилоте, что все мы рискуем, лишь оказавшись на смертном одре, наконец задуматься о том, что же на самом деле в ней случилось. В этой связи у большинства своих клиентов от семидесяти лет и старше я отмечаю большое количество снов, которые стараются приоткрыть завесу их «историй». В некоторых случаях можно было бы заключить, что эти отдаленные события все еще содержат остаточную энергию, возможно незаконченное дело. Но я также думаю, что психика намеренно выставляет напоказ нашу жизнь перед нами, чтобы заставить понять, что представляли собой движущие силы, главные истории, нерешенные задачи адаптации, самопрощения и неусыпной бдительности. Возможно, нам следует проснуться, пока мы еще здесь, пока еще пишем нашу историю на оставшихся чистых страницах. Неспособность к действию отдает суверенитет нашей жизни на растерзание историям прошлого. Сколь глубокую печаль порождает неспособность стать олицетворением бытия, которое