настоящая работа. Быстро и четко перебьем духов, организованно займем оборону. Вместе с освобожденными пленниками это будет не сложно. Сразу штурмовать нас они не бросятся, попытаются понять, что произошло. Нам бы время выиграть. Починим бронетранспортер! А дальше… Ну, пока загадывать нет смысла. К тому же, вспомните, чему нас учили — можно и нужно импровизировать в любой ситуации.

— Высокий риск того, что все сорвется… — покачал головой Кэп. — Много нюансов. А если пленные не решатся нам помогать?

— А у них выбора нет. Для них это единственный шанс попасть домой — мятеж и наша помощь. Не захотят, значит в зинданах сгниют. От холода, голода или полученных ран. Жизнь раба тут никого не волнует.

— Я что подумал… — добавил Герц. — Если начнем штурм ровно в шесть утра, одновременно с ними, как они нас отличат? Попадем под перекрестный огонь.

— Да, я тоже об этом подумал! — кивнул я. — Поэтому, есть другое предложение. Пока есть время, мы можем не переть напролом, а просто тихо и без шума въехать в лагерь на пикапах, как будто бы вернулись из рейда со стороны второго лагеря. Сомневаюсь, что их там кто-то будет обыскивать. Никто и мысли не допускает, что злые русские полезут в осиное гнездо! А у нас есть шанс все сделать тихо. Не будет никакого подозрения.

— Вот это уже толково. Урду хорошо знает их язык, — отозвался Игнатьев. — На нас традиционная одежда душманов, оружие практически такое же. Никто и не поймет, в чем дело и что происходит. В нужный момент быстро захватываем лагерь! Фактор неожиданности на нашей стороне! Затем выпускаем пленных, готовим отход.

— Хм… Это крайне безумная идея! — вмешался Шут. — Даже немыслимая. Но мне она нравится. К тому же, судя по тому, что мы видим внизу, душманов в лагере и впрямь осталось немного.

— Такого противник точно ждать не будет! — повторил я, глядя на Игнатьева.

— Нас десять, их больше двух сотен! Сами себя загоним в клетку… Возьмут в осаду, а дальше?

Я уже успел обдумать все сложности.

— Кэп, у меня есть идея! — ответил я после небольшой паузы. — Только она такая, из разряда сумасшедших!

Тот нервно усмехнулся. Мол, Гром, у тебя других не бывает.

— Ну?

— У нас же есть дипломат! — я указал на вторую машину, где сидел Клюшкин с заложником. — Судя по всему, это какой-то влиятельный человек из Пакистана. Но по-русски говорит плохо. Мы можем выставить ультиматум, выиграть время. Они попытаются поговорить.

— И?

— А мы в это время починим БТР!

— Урду, можешь потолковать с нашим заложником, узнать, что за птица такая? — распорядился Игнатьев.

— Не вопрос! — он хотел уже двинуться ко второй машине, где сидел вышеупомянутый дипломат и шифровальщик Клюшкин, но передумал и решил сначала дослушать все до конца.

— Ну, не знаю…

— Кэп, нужно начинать! Время! — рьяно возразил я. — Чего ты, в самом деле? Да, опасно, но не стандартно. Такого от нас точно никто не ждет. Это же и есть наш главный козырь. И разве удача не благоволит смелым?

Последнюю фразу я уже добавил от себя. Получилось хорошо, даже, как-то эпично.

— Команда у нас не только талантливая, но и бешеная! — ляпнул Шут, усмехнувшись. — Это безумие но, черт возьми, если получится, Макс, я тебя расцелую!

— А вот это лишнее! — сдержано возразил я. — Хотя, от пары бутылок пива я бы не отказался!

— Договорились! Но уже после задания.

А Кэп все еще анализировал. Вернее, решение-то он уже принял, сейчас просто просчитывал варианты. С тактикой и анализом у него все хорошо, мне он практически не уступал. Но я все равно лучше. Сказывался опыт участия в десятках военных операций из прошлой жизни.

— Короче, мое мнение… Это шахматная партия, которую нужно разыграть. Рокировка. Но иного пути я не вижу… Наверное и впрямь, если сейчас мы спустимся по дороге и медленно направимся к лагерю, то это не вызовет серьезных подозрений. По крайней мере, от нас ничего подобного точно не ждут. Въезжаем, рассредоточиваемся… Ждем намаза! Хорошо бы понять, что военнопленные настроены решительно и готовы действовать. В идеале пометить себя как-нибудь, чтобы был опознавательный знак, если начнется мясорубка. А то сами себя постреляем. В условный момент захватываем лагерь. Занимаем оборону. Показываем им вашего дипломата… Урду, ты пакистанский язык знаешь?

— Урду!

— Чего?

— В Пакистане говорят на урду! Такой вот язык!

Несмотря на ситуацию, у всех это вызвало улыбки. Я мельком заметил, как Игнатьев смотрит на ту дорогу, по которой возили баранов. На этот счет я тоже уже успел подумать.

— Кстати, Кэп мы могли бы проехать мимо лагеря и взять на восток, вглубь земель Пакистана, но военнопленных бросать нельзя! — уверенно напомнил я. — И к тому же, это ничего нам не даст. А у меня есть планы на имущество, что осталось от американцев. Им-то оно уже ни к чему. Ну, пока новых не пришлют. В общем, план есть.

— Ну, раз так, то я в деле! — первым отозвался Корнеев. — А взрывать будем?

— Обязательно!

— Ладно… — согласился командир группы. — Сейчас время пять двадцать. У нас сорок минут до намаза. Пробуем по-тихому. Громов, где держат пленных, знаешь?

— Приблизительно.

— Тебе бы переодеться… — заметил Шут. — Не дело это в американских тряпках бегать. Да и странно будет, если среди одинаково одетых душманов, будет один из американцев. Еще и этот, Клюшкин твой… Видно же, что наш солдат!

— Пока переодеваться не стоит. По военной форме США я смогу спокойно перемещаться по лагерю. Да и переодеваться мне сейчас не во что. Спрячусь под брезентом в кузове, там меня никто не увидит. А Клюшкин выступит как пленник.

Еще несколько минут мы обсуждали все детали моего авантюрного плана.

Разговор с дипломатом пришлось отложить до лучших времен.

Загрузившись на машины, мы спрятали лица. Я занял место в кузове, меня накрыли брезентом. Лось встал за пулемет в кузове. Остальные, кто-где, разместились в обоих пикапах. В целом, нормально. По сути, мы практически не отличались от других душманов.

— Ну что? Погнали? — спросил Игнатьев. — Макс, ты там как?

— Жить буду. Почему-то рыбой воняет… — отозвался я из-под старого брезента.