Жуль замолчал, но так и не прекратил бродить из стороны в сторону по гостиной.

– А с кем она больше других общалась? – спросил Эдман.

– С подругами, конечно, – пожал плечами преподаватель арифметики. – В школе девушки обожают трещать без умолка и обсуждать всякие глупости.

– Только с адептками? А как насчет преподавателей или других служащих?

Он покачал головой:

– Нет, служащие практически не имеют отношения к ученицам. Да и бонны везде сопровождают своих подопечных. Разве что дайна Монд частенько звала к себе Викторию. Я периодически видел их вместе. Еще один раз заметил, как Творф выходила из апартаментов Лавинаса. Но Джон тогда отговорился, будто бы она передала ему сообщение от директрисы. Я не стал выспрашивать, в чем там дело. Мне-то какая разница? Даже если между ними что-то и было, все равно девушка осталась невинной, а это главное.

– Действительно, – пробормотал Эдман с рассеянным видом. – Значит, Монд и Лавинас. Хорошо. Еще что-то знаешь про Викторию?

– На редкость бестолковая дайна из нее вышла, – сказал Жуль и поморщился. – Ваш предшественник, господин Дадгун, был моим приятелем и часто жаловался, что, даже несмотря на весь свой огромный резервуар, Творф совершенно безалаберно относилась к практической манологии и плохо владела навыком передачи маны. Как-то Лавинас пригласил всех педагогов в закрытый клуб в Финаре, чтобы отметить свой юбилей. Так Дадгун среди гостей заметил Викторию с ее максисом. Это было уже после выпуска. Девица вела себя крайне развязно, вешалась своему господину на шею, но это еще ладно. Она вдруг начала громко смеяться и попыталась отдать ему ману прямо на глазах развлекавшейся публики. Максис тут же увел ее из заведения. Больше я не встречал Творф.

Эдман молчал, сосредоточенно глядя перед собой и обдумывая новые сведения, а Жуль опять принялся говорить:

– Я тебя очень прошу, не сообщай в комиссию о моем конфузе! Обещаю, больше и близко к бане не подойду! Я ведь ничего плохого никому из девушек не сделал. Понимаешь, Хельга Дорн особенная. Помню, как впервые увидел ее три года назад. Светленькая, небольшого роста и фигуристая, даром что только-только четырнадцать минуло. Глупенькая, правда, но ведь это не главное в женщине.

– Несомненно, – подтвердил Эдман, не особенно вникая в душевные терзания преподавателя.

– Вот и я так посчитал! – обрадовался Жуль поддержке нежданно обретенного единомышленника. – Сначала я еще пытался бороться с собой, даже не смотрел в ее сторону. Но Хельга так быстро выросла, стала потрясающе аппетитной и привлекательной, и я больше не смог терпеть. Вызывал ее каждый урок и терзал у доски, а сам в душе сгорал от желания обладать ею. Однажды вечером мне особенно было тоскливо, и я отправился бродить по территории школы. Случайно оказался возле бани, ну и что греха таить, из любопытства заглянул внутрь. А там она! Совсем голенькая, в мыле, с чудесными торчащими…

– Достаточно, Жуль, – оборвал его откровения Эдман. – Если о Виктории ничего больше не знаешь, ступай к себе. И подумай насчет женитьбы.

Жуль вылупил на него блеклые глаза.

– Как? Я ведь не могу жениться на дайне. Ей нужно отслужить по контракту. Да и выплатить долг за ее образование мне не под силу. Мой род совсем мелкий, у нас нет даже крохотного наследуемого имения. Вот и приходится перебиваться на государственной службе.

– Да я вовсе не о Дорн говорю! – с раздражением бросил Эдман, поднимаясь из кресла и направляясь к двери. – Найди себе какую-нибудь одинокую, не первой свежести вдову из небогатого рода и без средств к существованию. Уверен, она будет счастлива, выскочить за тебя. Или, на худой конец, возьми мединну. В мастерских любого города полно свободных старых дев, только и мечтающих поскорее затащить под венец случайно подвернувшегося жениха. И бонну Виклин на твоем месте я не стал бы сбрасывать со счетов. Выбирай, любой вариант, который больше нравится, и действуй. Нельзя же вечно стоять у бани и довольствоваться жалкими крохами плотского удовольствия. У Дорн, между прочим, выпускной скоро. Что ты будешь делать, когда она покинет Камелию?

Жуль весь сжался, понурил голову и промямлил:

– Я не смогу без нее.

– Чушь собачья! – отрезал Эдман, открывая дверь. – Жена быстро взбодрит тебя и заставит забыть бредовые мысли о воссоединении с безродной лоункой. Все, иди к себе. Завтра новая неделя начинается. Тебе нужно отдохнуть.

Совершенно раздавленный разговором Жуль покинул апартаменты Эдмана и поплелся к своей двери, но на полпути обернулся и сказал:

– Ты, наверное, никогда не любил, Привис. Иначе понял бы меня.

Истерический припадок Фулн взбудоражил выпускной класс не хуже камня, пущенного из рогатки взбалмошным мальчишкой и попавшего в пчелиный улей. Адептки весь остаток дня обсуждали происшествие и никак не могли успокоиться, но старались делать это так, чтобы бонна не слышала. Беатрис уже порядком утомилась от колких взглядов одноклассниц и раньше других улеглась в постель, однако даже перед сном девушки продолжали шептаться и поглядывать на нее.

Возможно, если бы ситуация касалась тугоухого господина Батли или плешивого господина Жуля, ученицы не были бы столь возмущены и раздосадованы, но профессор Привис успел очаровать всех от мала до велика и стал главным объектом грез всех обитательниц Камелии. Судачили, что даже директриса Гризар к нему неравнодушна, что уж говорить о выпускницах, считавших себя вправе претендовать на его внимание в первую очередь, как старшие среди адепток.

– Бетти, – шепотом позвала ее Хельга, лежавшая на соседней кровати, – ты уже спишь?

– Как тут уснешь, когда все только и делают, что болтают? – буркнула Беатрис и повернулась к подруге, выглянув из-под одеяла. – Ты что-то хотела?

– Ты весь вечер отмалчиваешься, – заканючила она. – Скажи наконец, что ты делала в апартаментах Привиса? Он в тебя влюбился и позвал объясниться?

– Не мог он такого сделать! – в негодовании зашептала Элиза, чья кровать тоже стояла рядом. – Он слишком благороден для подобного!

– Тебе-то откуда знать, на что он способен? – отозвалась Хельга.

Беатрис тяжело вздохнула и с раздражением проговорила:

– Сколько можно повторять? Он дал мне индивидуальное задание, и больше ничего. Что вы еще хотите от меня услышать?

– Странно, что он позвал тебя для этого к себе да еще в день отдыха, – с сомнением протянула Элиза. – Мог бы и после урока манологии задание дать. Ты точно ничего не хочешь нам рассказать?

– Нет!

– Ну и зря, – с обидой сказала Хельга. – Мы тебе все выкладываем, а ты скрытничаешь.

– И вовсе я не скрытничаю! – возмутилась Беатрис. – Просто говорить больше нечего.

Подруги помолчали, и Беатрис уже обрадовалась тому, что ей дадут спокойно поспать, но тут Элиза сказала: