– Нормально все будет. Думаешь, я не переживаю, что он там намудрить может? Вот так, глядишь, копеечное дело в десятку вылиться может. Да только толку из него не выйдет, если все время у меня за спиной маячить будет. Сам он должен уже ходить. И шишки набивать сам. А электричество – оно только для дураков опасно, сдуру и на косьбе можно ногу отхватить. А Митька парень смышленый, аккуратный. Так что не переживай.

– А сам-то куда?

– Да пойду побалуюсь. Патроны пришли, пострелять хочу.

Женщина посмотрела на квартиранта с осуждением. А то как же, ее чадушко сейчас поехал жизнью своей рисковать, а этому все игрушки. У Петра даже сердце защемило от тоски. Нет, Аксинья тут ни при чем, и обиды на нее никакой. Наоборот, только порадоваться можно, что в этой семье живут любовь и забота друг о дружке. Просто не знал он этого никогда. Не было у него семьи. Не любил его никто. И сердцем за него не болел. Обделенный он, чего уж там.

Проводив взглядом Аксинью, Петр тяжко вздохнул и налег на палки, трогаясь с места. Всю дорогу, пока катил по улице, его провожал собачий брех. Ну и люди выглядывали в окошки, чтобы узнать, кто там по улице ходит. Навстречу пронеслась ватага ребятишек. Весело им. В снежки играют да девчонок в сугробы кидают, и обязательно чтобы головой.

Н-да. Не сказать, что ребята в детдоме такими уж дикушами были и все больше думали о том, где бы и кому подгадить. Не без этого, конечно, потому как обида на весь белый свет в душе свербит, и ничего ты с этим не поделаешь. Но и детские игры им не были чужды. Вот только снега такого у них и днем с огнем не сыскать. Хотя… Сейчас очень может быть, что в его родных местах лежат снежные сугробы. Старики рассказывали, что в их молодости зимы были на зимы похожи.

Выбравшись на вольный простор выпасов, сейчас укрытых толстым слоем снега, Петр решил, что пострелять еще успеет. А для начала надо бы сбегать на могилу к Сергею. Даже стыдно стало. На девятый да на сороковой дни могилку в лесу навещал. А вот после того как-то не сподобился. Но потом отмахнулся от возникшего было чувства вины. Нельзя жить лишь прошлым и утратами. Нужно двигаться дальше. А могилка – это да. Коль скоро оказался неподалеку, то, конечно, навестить бы надо, тут всего-то версты с полторы.

Но прежде чем трогаться с места, надумал зарядить карабин. От греха подальше. Мало ли кого тут носит. Дело к весне, волки бегают с подведенным брюхом и сбиваются в стаи. Винчестер перекочевал из-за спины в руки. Легкий и оборотистый карабин. Правда, перезаряжать с непривычки неудобно, скоба Генри требует особых навыков. Опять же, при стрельбе лежа скорее всего будут определенные трудности. Перезарядка скобой требует некоторого простора.

Из кармана достал патроны, блеснувшие латунью. Мужичок жаловался, что патрон этот слабоват. Но на взгляд Петра, тот был вполне себе солидным. Нечто похожее на промежуточный, автоматный, разве что с закраиной. И калибр вполне подходящий, семь и восемьдесят две сотых миллиметра. Это он в каталоге вычитал, в оружейной лавке. Пуля тупоносая, чтобы не наколоть капсюль переднего патрона в трубчатом магазине.

Затолкал в приемное окошечко шесть патронов. Передернул скобу, загоняя патрон в ствол. Механизм сработал как часы. Только сыто клацнул подвижными частями. Вообще-то Петр опасался, что на местных морозах оружие будет капризничать. Но ничего. Металл уже успел полностью остыть, а нареканий к работе частей пока никаких. Поставил курок на предохранительный взвод и доснарядил магазин еще одним патроном. Теперь у него шесть в магазине и один в стволе.

Слегка подбросил в руках легкое, но достаточно мощное оружие, испытав при этом чуть ли не щенячий восторг. Даже руки зачесались, так захотелось из него выстрелить. Однако пересилил себя и, закинув оружие за спину, надел рукавицы. Винчестер в рукавицах не перезарядить. Тут нужно иметь перчатки, причем не так чтобы и толстые. А в таких на местных морозах лучше не расхаживать. Вот и приходится носить суконные под меховыми рукавицами.

До места добежал быстро. Могильный холм под снегом и не рассмотреть. Навалило под самую крестовину. Тревожить ничего не стал. Просто молча постоял рядом, вспоминая своего старшего друга. Жаль, что все так-то случилось. Васютину в этом мире вообще раздолье было бы. Оставил бы о себе такую память… Золотыми буквами вписал бы свое имя в историю. А видит бог, как он этого хотел.

Отдав дань памяти друга, Петр отправился искать место для тренировочной стрельбы. Причем не в сторону города. Ну его к ляду. Начнет палить раз за разом, горожане всполошатся, сообщат в полицию. На пару-тройку выстрелов внимания не обратят, но он-то парой выстрелов ограничиваться не собирается. Нет, законом это не запрещается. Пали, коли денег не жалко. Так что сделать-то ему ничего не сделают. Почти. Но кому понравится, когда его дергают не к месту? Так что найдут полицейские, как кровь попортить.

Кстати, в России его мира для пострелушек народ прячется по оврагам и увалам. Причем всякий раз рискует лишиться права на хранение и ношение оружия. Тамошнее правительство жуть как боится давать в руки своим гражданам оружие. Но и отказаться от выгод его реализации тоже не может. Даже патрон ТТ огражданили, чтобы иметь возможность реализовывать те же ППШ, лежащие на складах со времен войны. Налетай, подешевело!

Вот только стрелять из этого оружия негде. Охотиться со слабым патроном нельзя, стрельбищ нет. Можешь нарушать закон, но лучше бы не попадаться. Хлопотно это и обидно. Знакомые охотники частенько жаловались на идиотизм российских законов. Да вот без толку все это. Как говорится, трамвайные разговоры. Пока правительство не перестанет бояться своих граждан, ничего не изменится.

Один вполне состоятельный дядька взялся было устроить стрельбище по всем правилам. Но как в глухую стену уперся. Пинали его по самым разным инстанциям, заставляли выполнять различные требования, чуть ли не противоречащие друг другу. Около двух лет маялся, да еще и судился. И все бесполезно. Так ничего и не смог сделать. И деньги вложил немалые, оборудуя стрельбище, а в результате с обидой в сердце, как в прежние времена, стреляет по оврагам.

Здесь все проще. Куда проще. Оборудованных стрельбищ вроде бы нет. Но с другой стороны, и препон не имеется. Стреляй. Не вопрос. Только никого не пристрели ненароком. Не то отправишься на каторгу валить лес или бегать с тачкой. И никаких тебе тут прав человека и тюремных бунтов, потому как стрелять будут без тени сомнения и жалости.

Поэтому Петр и не направился к городу, а подыскал проплешину в сосновом бору. Там же на опушке поляны нашлась скала, торчащая из земли с сосной перед ней. Скала сойдет за пулеуловитель. В овраге оно безопаснее, конечно, но туда сейчас столько снегу нанесло, что впору в нем утонуть на несколько метров. Поди потом откопайся. А так, если руки не кривые, и куска торчащей скалы более чем достаточно. А у Петра руки вроде как не кривые.

Нет, понятно, что подстрелить кого в зимнем лесу возможно лишь благодаря невероятному стечению обстоятельств. Но что только не случается в этом бренном мире. Прикрепил к стволу дерева листок бумаги с нарисованным черным кружочком. Отмерил полтораста шагов, что вполне соответствует отметке в сотню метров.