Спустя минуту она уезжает. В Волгу медленно капают мои слёзы. Слышу чьи-то шаги, даже не поворачиваюсь. Не хочу никого не видеть…

— Тонь, ну что там? — Катя садится ко мне и тоже свешивает ноги, прижимаясь ко мне плечом.

— Он меня не захотел целовать и сказал, что я только о себе думаю или что-то такое. Или слышу только себя.

— Тонь, ну есть такое, честно говоря. Представляешь вообще, какую он жесть пережил за эти дни.

— Но поцеловать-то меня можно было?

Глотаю свои всхлипы и бросаюсь с объятиями к подружке. Чувствую её тепло и плачу еще горше.

— Тоня-Тоня…

— Всё! Я больше даже в его сторону не взгляну! Обещаю!

— Ага…

Глава 29

Утром просыпаюсь и лезу первым делом в телефон. Может, он одумался и написал? Но нет. Зато написал Тимофей. Зовёт купаться и спрашивает, когда за нами заехать. Отвечаю, что мы сегодня с семьей празднуем в ресторане и не сможем.

— Тонь, — зовёт меня Кира. Так как брат с сестрой приехали на выходные, у нас нет свободных спален, и девочки пока спят со мной. Хорошо, что у меня огромная кровать.

— Привет! Как спалось?

— Не очень. Всё болит, — многозначительно на меня смотрит.

— Матрас не нравится или у тебя месячные?

— Я вчера лишилась девственности, — шепчет, чтобы Машу не разбудить.

— В смысле? Когда? С кем? — Я до конца не осознаю услышанное. Может, она утром в Москве девственности лишилась, а не на моём дне рождения.

— Ну, вчера. Говорю же. Во время салюта. Ну, с этим, как его. Брат Макса твоего.

Я смотрю на неё и поверить не могу. И она мне так это говорит, как будто рассказывает о каком-то блюде новом, а не сексе! Сексе с незнакомцем! Первом сексе! На моём празднике! С моим Тимофеем! Я просто выпадаю в осадок.

— Ясно…

Вылезаю из кровати и бегу в ванную. Запираюсь и смотрю на себя в зеркало. Вроде та же Тоня. А в душе сейчас просто ядерный апокалипсис. Или, точнее, уже ядерная зима.

В этой ситуации меня напрягает всё. Абсолютно. И то, что Кира прошманде, и то, что как бы им нельзя. Вот вообще никак. И теперь я свидетель. Дичь какая-то. И Тимофей этот. Пустила козла в огород. Буквально…

И теперь я даже Кате с Аней не могу рассказать о Кире. Закономерность с хреновым годом начала отрабатывать с первого дня по полной. Там же родители были. Элеша, Саша. Как она додумалась? Я даже не видела их вместе. Он же вокруг меня ошивался постоянно. Дичь…

— Девочки, — спрашиваю за завтраком у подружек, — а вы хотите с нами на семейный обед или, может, хотите с Аней и Катей позагорать? Покупаться?

— О нет. Мне нельзя. Я же девственности лишилась, — теперь Кира рассказывает это абсолютно всем.

У Лизы с Машей такие выражения лица, что я даже забываю о своих обидках, хрюкаю от смеха и закрываю лицо ладошками. Это провал…

Испанский стыд просто. Она Машу с Лизой видит первый раз в жизни, от силы второй, и вываливает им всё в мельчайших подробностях. Теперь мы знаем, что у Тимофея мальчик с пальчик, но всё равно больно. Я начинаю нервно смеяться. Этот день просто не может быть хуже…

В ресторан решаем поехать всё-таки все вместе. Я разрекламировала всем царевну и даже зову с нами Катю, Аню и Димусика. Мне сегодня нужна вся группа поддержки. Нас так много, что мы даже в три машины не влезаем, поэтому я еду на катере с братом, его другом и Димусиком.

— Тонь, что ты тут свои вещи разбросала, — ругается брат, перешагивая через мою толстовку.

Я уверена, что я её вообще вчера не надевала. И тем более не снимала. Подбираю и ощущаю странный запах. Разворачиваю толстовку и вижу, что она вся выжжена. Дима забирает и начинает рассматривать.

— Её кто-то поджёг, — растерянно говорит.

— Спасибо, кэп, я вижу.

Во-первых, мне обидно. Она брендовая и дорогая. Во-вторых, мне очень неприятно. Жесть какая-то. Зачем кому-то поджигать мою толстовку. Прям видно, что она не в костёр случайно упала. Кто-то целенаправленно выжигал. Складываю и оставляю на скамейке. Брату знать не обязательно. Сами разберёмся. Настроение падаёт всё ниже.

— Дим, кто это мог сделать? И что это значит?

— Тонь, я без понятия. Я вообще только приехал и не знаю ваших движений. Но мне кажется, это Оля Пересвет.

— Думаешь? — задумчиво произношу. — Уже год прошёл. От неё вообще ни слуха ни духа. Но это явно какая-то нездоровая хрень.

Пока нам в ресторане сдвигают столы, зову девочек на причал и устраиваю мозговой штурм. Мы с Димусей подробно расписываем, как опалено, и выстраиваем свои догадки.

— Это не Пересвет. Это Ксю и Ко, — уверенно заявляет Аня. — Я сегодня их с балкона видела рано утром. Мне было не очень хорошо, и я сидела там и воздухом дышала. Ещё очень удивилась, что они у нас делают, да ещё и в такую рань. И кофта у них уже была. Они с пакетом шли.

— Ксю? Шок!

Возвращаемся к родителям и весь обед играем в гляделки и переписываемся в конфе под столом. Все в шоке. Зачем им сжигать мою толстовку? Надеюсь, это не ритуал у них какой-то. Я в это не верю, просто не хочется осознавать, что они наглухо отбитые.

Настроение всей моей компанией неожиданно поднимают официанты. Они что-то перепутали и принесли нам не совсем те лимонады…

Мы переглянулись и решили, что всё в порядке, а потом ещё без каких-либо подозрений повторили по два раза.

— Саш, а мы же ватрушку купили. Давай покатаем деток после обеда? — Предложил друг моего брата Дэн.

Вылетая в обнимку с Димусиком с ватрушки, думаю, что под лимонадами это намного лучше. Выныриваю и понимаю, что моё хорошее настроение важнее Макса. Вечно я из-за него парилась, всё, хватит. Ко мне приехали подружки, у меня своя большая компания сейчас. Надо только Киру домой с родителями отправить, не хочу с ней оставаться, и будем вариться в своём котле. Даже Ксюше не хочется что-то доказывать и пакостить в ответ. Фиолетово!

Глава 30

Неделя выдалась очень жаркой. Мы с девочками загорали целыми днями. Уходили сразу после завтрака до семи вечера жарились на солнце. Я стала как молочный шоколад. Только ожог немного портит картину и некрасиво заживает, но ничего, не на таком уж он и видном месте.

Киру я отправила домой, собственно, я и