class="p1">И он срезает волосы, а затем я помогаю ему придать причёске более аккуратный вид. Теперь его локоны, как и мои, по плечи.

Потом я собираю отрезанные пряди.

— Зачем ты это делаешь? — удивляется Дрейк.

— Мы с сестрой часто выпрашивали волосы у дворцового цирюльника. При помощи сосновой смолы можно было сделать из них отличные усы или бороду.

— Но для чего? — недоумевает Дрейк. Сразу видно, у бедняги не было детства (и такой сестры, как моя).

— Для смеха, конечно же. Наряжались незнакомцами и разыгрывали домашних, — поясняю я.

— Понятно, откуда у тебя такой талант к переодеванию, — ехидничает Дрейк. — А сейчас-то тебе это зачем? Мечтаешь о пышной бороде?

Я огорчённо скребу гладкий подбородок. Борода у меня и вправду не спешит расти.

— Не бей по больному, — отвечаю я.

— Знаешь, чёрная борода вряд ли подойдёт к золотистым волосам, — задумчиво говорит Дрейк. — Тебе бы наклеить козлиную, она как раз светлая… ай!

Он с лёгкостью отражает мою атаку, но не ожидает нападения с тыла. А как оказалось, Орешек тоже не одобряет таких идей.

Разобравшись с Дрейком и оставив его поверженным, мы с козой исполняем победный танец. Старишка и Зоркий уныло глядят на всё это, и выглядят они так жалко, будто на них всю ночь землю пахали. Они вздыхают, когда мы садимся в сёдла.

— Вперёд, ребята! — командую я. — Вы хотя бы не на живодёрне, будьте рады и этому!

Глава 16. Нас спасёт лишь чудо, вот оно как раз

Долго ли, коротко ли, только мы добираемся до берега озера. Кони наши к тому времени выглядят так, будто умерли несколько дней назад, и мы решаем остановиться, чтобы напоить четвероногих и освежиться самим.

Отходим подальше, туда, где от дороги нас скрывают высокие кусты и валуны. Коза радостно кидается в воду и плавает взад-вперёд, а кони глядят на это с недоумением. Мы распрягаем их, позволяя старичкам передохнуть.

— Я тоже хочу искупаться, — говорю я. — Чувствую себя ужасно пыльным.

— Мы часто задерживаемся, — хмурится Дрейк. — У нас не так много лишнего времени.

— Я быстро, — упрашиваю я. — Пожалуйста! А то уже весь чешусь. Так меня и стража в столицу не пустит, подумают, что болен чем-то.

— Чтобы туда и назад, — соглашается Дрейк.

Быстро раздевшись до белья, я прыгаю в прохладную чистую воду, обгоняю козу и направляюсь на глубину.

— Не смей далеко заплывать! — кричит мне с берега Дрейк. — Вдруг течение или водоворот!

Это лишь подстёгивает меня, и я решаю доплыть до противоположного берега, а затем вернуться. Благо озеро здесь неширокое.

Я весело плыву, не обращая внимания на крики с берега, да их уже и не слышно. Думаю, середину озера я миновал.

Вдруг что-то длинное и прохладное проплывает подо мной и скрывается в глубине.

«Похоже, здесь водятся крупные рыбы», — думаю я и на всякий случай решаю повернуть назад. Берег кажется таким далёким, даже кони не крупнее хлебных крошек. Я спешу, дыхание сбивается, глотаю воду. Так, важно не паниковать. А-а-а, что-то держит меня за ногу!

Рядом выныривает Дрейк, глядит на моё перекошенное от ужаса лицо и смеётся. Ну что за дурак! Разве это смешно?

— Это очень смешно, — говорит он. — Прости, не думал тебя пугать, просто волновался, что с тобой что-то случится. Давай к берегу.

Я плыву в злобном молчании, стараясь, как только могу. Но Дрейк то и дело вырывается вперёд, затем возвращается, вновь обгоняет меня… Это нечестно, ведь я самый лучший пловец.

— Где так плавать выучился? — хмуро спрашиваю я, выходя на берег.

— Недалеко от нашего дома протекала река, — говорит Дрейк, отжимая рубаху. — Начиналась где-то в горах, а под конец раздваивалась, как змеиный язык, и терялась в болотах. Мы с матерью нередко ходили к реке — то рыбы наловить, то просто отдохнуть. Она ведь понимала, как мне тяжело одному дома сидеть, когда другие бегают по улицам с друзьями. Река была одним из моих немногих развлечений, и потому я очень рано научился плавать.

Тут меня беспокоит нечто другое. Я не вижу на траве своей одежды, которую сбросил, идя купаться! Похоже, и одежды Дрейка тоже нет. А Орешек что-то жуёт неподалёку и блаженно щурится.

— Наши вещи! — кричу я и кидаюсь к козе, но Дрейк успевает схватить меня за плечо.

— Коза тут ни при чём, — говорит он и приподнимает ближайший камень. Под ним и лежит наша аккуратно сложенная одежда.

— Вот и искупался, — ворчу я себе под нос, когда одеваюсь. — Седым от испуга можно стать с такими спутниками…

Затем я седлаю Зоркого и проверяю, как справился Дрейк со Старишкой. Похоже, что он действительно быстро учится, но в верховой езде ему до меня далеко. Я-то замечаю, с какими гримасами он всё время спешивается и незаметно пытается размяться.

Некоторое время мы едем, затем идём пешим ходом и ведём коней в поводу, а они едва плетутся. Нас то и дело обгоняют путники и торговцы — кто сочувственно глядит, кто отпускает шуточки. Дрейк морщится и всё время выглядит таким нервным, будто перед его мысленным взором стоит колдун, грозящий всеми возможными несчастьями за промедление.

Но вот наконец перед нами вырастают крепкие каменные стены Царь-Лодочки. Там и сям виднеются шпили и островерхие крыши, возвышающиеся над стенами. Город окружён угодьями земледельцев и скотоводов, потому вокруг мы видим распаханные поля, а вдалеке у леса пасутся овечки.

Мы минуем стражников у ворот.

— С конями дальше нельзя, — предупреждают они. — Указом велено держать городские улицы в чистоте, потому придётся вам оставить лошадок вот в местной конюшне.

Стражник указывает рукой на длинное здание из дерева и камня, стоящее неподалёку от ворот. Над ним красуется такая же длинная надпись: «Позаботимся о ваших скакунах лучшим образом! Конюшни „Быстрый ветер“ — уютно, как дома!»

— Спасибо, так и поступим, — говорит Дрейк. — А что насчёт козы, её тоже придётся оставить?

— Какой козы? — удивляется стражник.

Мы оглядываемся и понимаем, что Орешек куда-то пропала.

Я выбегаю за ворота, увернувшись от подъехавшей телеги. Вокруг немало народа, который приезжает или уезжает, но козы нигде не видно.

— Вы не видели тут козу? — расспрашиваю я людей. — Трёхцветную. На морде белая маска, чулочки и живот чёрные, а бока коричневые с подпалинами.

Но все только качают головами. Делать нечего, возвращаюсь к Дрейку.

Но и он с конями куда-то пропал. Я верчусь в растерянности, пока добрый стражник не окликает меня.

— Товарищ твой в конюшни пошёл, — сообщает он. — Кони проезжающим мешали, не мог он тебя долго ждать.

Я благодарю,