отчим не хочет её отдавать. Он всегда психом был. Любил её с молодости, а она ненавидела его. Отца моего любила. И с наследством тоже не всё так просто. Дед подстраховался на случай разных непредвиденных обстоятельств. И мы с матерью оказались заложниками этой ситуации. Европейские партнеры не хотят работать с отчимом, все знают, кто он.

— А кто он? — автоматически спросила я.

— Да бандит он! — выдохнул Артем. — Группировка у него была раньше. Одна из самых серьезных в столице. Потом, с помощью деда, он смог свои награбленные деньги легализовать. У деда — связи, а у него — деньги. Так и сработались. Сам он стал депутатом, а шантрапа его — помощниками. Европейцы работали, только с моим дедом, как с посредником и доверенным лицом. А сейчас они хотят, чтобы я стал посредником. С отчимом никто дел иметь не хочет. Репутация у него слишком гнилая.

— А ты чего хочешь?

— А я хочу мать забрать от этого психа, и уехать в Европу жить. Чтобы подонка этого больше не видеть никогда, — он грустно усмехнулся, и я увидела, как в его глазах мелькнуло настоящее отчаянье. — Правда понимаю, что это невозможно. Он не даст мне её забрать. И жить нам спокойно не даст. И я ничего сделать не могу. Чувствую себя ничтожеством. — Последние слова он произнес совсем тихо, но я все равно услышала.

— А дед зачем так поступил? — опять спросила я. — Он разве не понимал, какая у вас ситуация в семье?

— Он меня ненавидит, и всегда ненавидел, — покачал головой Артем. — Мама против его воли пошла, замуж за моего отца вышла. Отец же хотел, чтобы она с Малыхиным сошлась. Я точно не знаю, что случилось, мать никогда толком ничего не рассказывала, а сам я слишком мал был, чтобы понять. Знаю только, что отец погиб, а мама почему-то вышла замуж за этого… — он скривился, и продолжил: — От него она детей не хотела рожать, потребовала, чтобы он меня официально усыновил. И я считаюсь его единственным сыном. И мечтаю собственными руками придушить, — процедил парень сквозь зубы. — Когда мне предложили контракт в юношескую сборную в Англию, мать сразу подписала все документы. Она надеялась меня так защитить от ненависти деда и Малыхина. Хотя это я должен был её защищать.

— Ты был ребенком, — тихо ответила я. — Как бы ты её защитил?

— Сейчас я зато уже не ребенок, — мрачно посмотрел на меня Артем, а затем отвел взгляд и тихо добавил: — И сделаю всё, чтобы вытащить её.

— Конечно, — уверено кивнула я, чуть улыбнувшись. — Думаю, что выход наверняка есть. Надо только его найти. Только я не пойму, чего он хотел этим письмом добиться? Если европейцы с ним работать не будут? И теоретически получается, что деньги-то его всё-таки?

— Деньги его. Вот он и хочет, чтобы я наследство не смог получить, и при этом остался на него работать, — ответил Артем. — Правда не знает как к ректору подойти. У него с ним нет точек соприкосновений. К тому же Степан Алексеевич дружит с отцом Андрюхи и Витали. Они из разных кругов, вот он и пытается как-то подмазаться. Выходы ищет. Мне Андрюха уже рассказывал.

— Думаешь ректор на это письмо отреагирует не в твою пользу?

— Не знаю, — качнул головой Артем. — Буду с Андрюхой разговаривать. — Он встал с пуфика и подошел чуть ближе, а затем тихо ответил: — Спасибо, что отдала мне его. И выслушала. И тебе на работу надо, давай отвезу?

Он подал мне свою ладонь, и я её смело взяла. Мы так и вышли из дома держась за руки. Странное ощущение. Как-то раньше думала, что так, только в детстве ходят, ну или подростки всякие. А мне не хотелось его руку отпускать совсем.

Весь оставшийся день, я размышляла над рассказом Артема. Очень сильно хотелось ему помочь. Правда я не знала, как и чем? Там у него всё так запутано…

К вечеру я чувствовала себя, как вареный овощ. Фактически дремала с открытыми глазами. Сказались ночные, а затем и дневные приключения. Хорошо, что после обеда активность Марьи Никитишны тоже всегда снижается, и она заглянула ко мне всего один раз, закинула еще пачку документов и ушла.

Конечно же, делала я всё очень-очень медленно. А последний час вообще забила на работу и тупо смотрела ролики на «Ю-Тюбе» про природу, которые меня всегда успокаивали и умиротворяли, но при этом не давали заснуть. Конечно, с выключенным звуком. А то мало ли, вдруг кто-нибудь бы зашел, а я тут такая развлекаюсь…

Повезло еще, что ректор всю неделю где-то в разъездах. А то суеты было бы много до самого вечера.

Очень сильно хотелось выходных и как следует выспаться. Хотя были у меня подозрения, что кое-кто выспаться мне не даст, и будут нервы трепать, но надежда умирает последней. Хотя не скрою, последнее время мне стало даже нравится, и на парней я смотрю уже иначе.

Артем позвонил мне без пяти минут шесть, и, как всегда, был короток:

— Я на стоянке жду тебя. Не задерживайся.

На этот раз в его интонации я не уловила приказных ноток. Кажется, Артем тоже изменил своё отношение ко мне.

Быстро собравшись, я закрыла приемную, спустилась вниз, ключ отдала охране, и пошла на выход.

— Привет, — поздоровалась я с брюнетом, садясь в машину.

— Привет, — ответил он, и завел двигатель.

Мы выехали на дорогу, и я решила поинтересоваться у парня, как прошел его день.

— Спал весь день, — улыбнулся он.

— Везет же тебе, — протянула я, зевая, — я чуть на работе не уснула.

— Бросай её, — хмыкнул Артем.

— Нет, — я покачала головой. — Эта работа для меня много значит.

— Всю жизнь собралась секретаршей в приемной просидеть?

— Нет, это временная должность, потом на место бабушкиной подруги Марьи Никитишны пойду. Она меня уже вовсю готовит.

— И что за должность?

— Специалист в канцелярии.

— И как, интересная работа?

Я внимательно посмотрела на Артема, мне сначала показалось, что он иронизирует, но он действительно с большим интересом меня слушал.

— Пока сложно сказать, — протянула я. — Я же только начала работать. Рутины много. Но Марья Никитишна мне