Я каждый раз поражался, видя тензоры в деле. Радиус их действия был крайне ограничен, самое большее – несколько метров, и они не могли воздействовать на плоть. В бою от них толку было мало – можно, конечно, испарить чью-то винтовку, но только если твой противник совсем рядом, а в таком случае нет никакого смысла тратить время на то, чтобы сосредоточиться, – проще дать ему хорошего пинка. И все же возможности, которые давали тензоры, казались невероятными. Они позволяли путешествовать по стальным катакомбам Ньюкаго, с легкостью проникая в любые помещения. Сумев спрятать тензор, ты мог сбежать из любой тюрьмы.

– Продолжай тренироваться, – сказал Коди. – У тебя есть талант, так что Проф наверняка захочет, чтобы ты как следует научился с ними управляться. Нам нужен еще один член команды, который это умеет.

– А что, не все умеют? – удивленно спросил я.

Коди покачал головой:

– У Меган никак не получается, а у Тиа редко бывает возможность – обычно она остается в тылу, обеспечивая поддержку тем, кто находится в деле. Так что, как правило, использовать их приходится Абрахаму и мне.

– А Проф? – спросил я. – Он же их изобрел. И наверняка прекрасно ими владеет.

– Не знаю, – снова покачал головой Коди. – Он отказывается ими пользоваться – вроде какой-то неудачный опыт из прошлого. Он не говорит, да нам и незачем знать. Так или иначе – тренируйся.

Коди снял тензор и сунул его в карман.

– Раньше я многое бы отдал за один из них…

Прочие предметы технологии мстителей восхищали меня не меньше. В их числе были куртки, игравшие роль брони. Их носили Коди, Меган и Абрахам – у каждого куртка выглядела по-своему, но внутри находилась сложная сеть диодов, каким-то образом их защищавшая. Еще одним таким предметом был биодетектор, позволявший определить, является ли человек эпиком, а также болеотвод, ускорявший способности организма к исцелению.

«Печально, – подумал я, пока Коди ходил за веником, чтобы подмести пыль. – Все эти технологии… они могли бы изменить мир. Если бы первыми его не изменили эпики».

Обращенный в руины мир не мог воспользоваться всеми их преимуществами.

– Чем ты занимался раньше? – спросил я, подставляя Коди совок. – До того, как все случилось? Кем ты был?

– Ты не поверишь, – улыбнулся Коди.

– Дай догадаюсь, – сказал я, предвкушая услышать очередную историю Коди. – Профессиональным футболистом? Высокооплачиваемым шпионом? Наемным убийцей?

– Копом, – угрюмо проговорил Коди, уставившись на кучу пыли. – В Нэшвиле.

– Что, правда? – Я и впрямь удивился.

Кивнув, Коди жестом велел мне высыпать первую порцию пыли в мусорную корзину, пока он подметал остальное.

– Мой отец в молодости тоже был копом – еще на родине, в маленьком городке, который ты вряд ли знаешь. Сюда он перебрался, когда женился на моей матери. Я вырос здесь и на самом деле никогда на родине не был. Но мне хотелось стать таким, как папа, и, когда он умер, я пошел в полицейскую академию.

– Гм… – пробормотал я, снова наклоняясь, чтобы собрать остатки пыли. – Куда менее романтично, чем я себе представлял.

– Ну, знаешь ли, я как-то раз в одиночку накрыл целый наркокартель. Веришь?

– Конечно.

– А еще как-то раз служба безопасности президента сопровождала его через город, и они все наелись какой-то дряни и заболели, а нам в департаменте пришлось защищать его от попытки покушения. – Он повернулся к Абрахаму, возившемуся с одним из дробовиков, принадлежавших мстителям. – За этим стояли французы, ты в курсе?

– Я не француз! – крикнул в ответ Абрахам. – Я канадец, слонц!

– Какая разница? – усмехнулся Коди, снова поворачиваясь ко мне. – В общем, может, и впрямь не столь романтично. По крайней мере, не всегда. Но мне нравилось. Я люблю делать людям добро. Служить и защищать. А потом…

– Что – потом? – спросил я.

– Когда страна рухнула, Нэшвил захватили, – объяснил Коди. – Группа из пяти эпиков завладела большей частью Юга.

– Шабаш, как они себя назвали, – кивнул я. – Их на самом деле шестеро. Одна пара – близнецы.

– Ну да, верно. Все время забываю, что ты чертовски подкован в том, что касается эпиков. В общем, они захватили власть, и полицейский департамент стал им служить. Тем, кто не соглашался, предлагалось сдать жетоны и уволиться. Хорошие парни так и поступили. Плохие остались и стали еще хуже.

– А ты? – спросил я.

Коди нашарил висевший у него на поясе предмет, напоминавший тонкий бумажник, и расстегнул застежку, показав потертый, но все еще блестящий полицейский жетон.

– Я не сделал ни того ни другого, – угрюмо проговорил он. – Я поклялся служить и защищать и не собираюсь останавливаться лишь потому, что какие-то бандиты с магическими способностями решили, будто могут всеми командовать. Вот и все.

От его слов меня пробрало холодом. Я уставился на жетон, и мысли крутились у меня в голове, словно уж на сковородке: я пытался понять, что он за человек, примирить образ шутника и хвастуна с образом полицейского, продолжающего делать свое дело. Продолжающего служить после того, как пало правительство, закрылось полицейское управление и у него отобрали все, что он имел.

«Вероятно, истории других не намного отличаются от этой», – подумал я, глядя на Тиа, которая продолжала трудиться, потягивая колу из банки.

Что заставило ее вступить в борьбу, которую большинство считало безнадежной, вести полную опасностей жизнь, вынося приговоры тем, кого должен был обвинить закон, но не сделал этого? Что привлекло сюда Абрахама, Меган, самого профессора?

Я снова посмотрел на Коди, который складывал корочку с жетоном. В пластиковый клапан второго отделения было что-то вставлено – фотография женщины, из которой был вырезан прямоугольник там, где раньше находились глаза и большая часть носа.

– Кто это?

– Кое-кто особенный, – ответил Коди.

– Кто?

Он не ответил, сложив корочку с жетоном.

– О чужих семьях лучше не спрашивать, – сказала из-за стола Тиа. – Обычно судьба мстителя – смерть, но иногда кто-то из нас попадает в плен. Лучше не знать о других ничего такого, что могло бы подвергнуть опасности тех, кто им дорог.

– Ну да, – пробормотал я. – Разумно.

Об этом я просто не подумал – тех, кто был мне дорог, у меня не осталось.

– Как дела, девушка? – спросил Коди, не спеша подходя к столу.

Последовав за ним, я увидел разложенные перед Тиа отчеты и записи.

– Да пока никак, – поморщившись, ответила Тиа и потерла под очками глаза. – Как будто пытаешься собрать сложный паззл из одного кусочка.

– Что ты делаешь? – спросил я.

Смысл ее записей был мне понятен не больше, чем смысл старых карт.

– В тот день ранили Стальное Сердце, – сказала Тиа. –