Потерянным взглядом я смотрел в потолок. Казалось, он медленно кружил надо мной. Как будто меня медленно затягивало в обволакивающий круговорот темноты. Я боялся закрыть глаза и уснуть. Сейчас только сон мог принести мне облегчение, но я боялся вернуться в Лабиринт.

– Кто-нибудь! Ну хоть кто-нибудь! Помоги! – прокричал я в потолок.

Тишина прозвучала ответом. Даже если соседи и услышали меня, они предпочли не заметить мой крик. Я не осуждал их – все мы одиночки в этом сером городе. Но как же я хотел, чтобы сейчас кто-нибудь сидел рядом. Чтобы он обнял, пожалел, позаботился. Сказал, что все будет хорошо. Я думал о своих родителях, но они жили в сотнях километрах от меня в другом городе. Они ничем не помогут. Я не мог позвонить друзьям или коллегам – никто из них не отличался самоотверженностью и готовностью ночью прийти на помощь. Только один человек мог появиться в моей квартире. Я взял трубку и набрал ей.

Гудок. Еще гудок. После третьего я услышал заспанный голос:

– Алло.

– Мне очень плохо, Кристина. Прошу тебя: приезжай, – сказал я и, не дождавшись ответа, выключил телефон.

Каждое слово – мучение. Я не мог произнести больше, чем произнес. Но Кристина должна была понять, что со мной случилось. Если бы ее настигли Тени Лабиринта, она набрала бы только мне. Поэтому она приедет. Я знал это, и это успокаивало.

Вместе с умиротворением ко мне стала подступать дремота. Я боялся, что не дождусь приезда девушки и усну. Ловец снов все еще лежал в квартире, и он мог снова отправить меня в Лабиринт. Пришлось встать, взять сумку с проклятым артефактом и выкинуть ее на лестничную клетку. Я не был уверен, что это поможет защититься, но на большее у меня не было сил. Не выбрасывать же сумку в окно?

Я думал о своем страхе, и этот страх не давал мне уснуть. Я не хотел возвращаться в сон. Свернувшись под одеялом в клубок от холода и боли, я ждал. Голова не могла ни о чем думать, но если она не думала, то сосредотачивалась на боли. И я начал просто считать. Один… Два… Три… Десять… Сто… Двести…

А затем раздалась мерзкая трель. Я не сразу догадался, что пищал дверной звонок, и понял это, только когда гость открыл дверь. У него не было ключей – это я забыл закрыть замок.

Не разуваясь, в комнату вошла Кристина в красной клетчатой куртке. Я был рад видеть ее, а она была растеряна и напугана. В руках она держала мою сумку. Увидев свои вещи, вместо радостного приветствия я поспешно крикнул:

– Выброси ее в коридор!

– Что с тобой случилось? – спросила Кристина. Ее голос дрожал.

– Надо убрать сумку, – повторил я.

– Что там? – голос Кристины стал строже. – Наркотики. Трава. Алкоголь?

– Нет. Конечно, нет, – ответил я.

Девушка больше ничего не спросила. Вместо этого она открыла сумку и стала рыться в ней, пока не нашла ловец снов. Она вытащила его, чтобы рассмотреть. Затем вздрогнула и сразу же швырнула артефакт на пол. Кристину напугал паук, который высасывал кровь из маленького бледного человечка, опутанного паутиной.

– Что это? – прошептала девушка.

– Прошу тебя: давай завтра… Мне очень плохо. Очень.

– Что это за ужасная вещь? – девушка сжала одно плечо рукой. – Что с тобой произошло?

– Его надо отнести на площадку, – настаивал я.

– Я не буду его трогать руками, – возразила Кристина. А после короткой паузы добавила: – Пока ты не объяснишь, что это.

Я не хотел ничего объяснять. Не сегодня. Поэтому я поднял себя с кровати и, взяв ловец снов в руки, отнес его на лестничную клетку. Повесив артефакт на ручку входной двери с другой стороны квартиры, я вернулся в постель.

– Ты ничего не хочешь мне объяснить? – с обидой спросила Кристина.

– Хочу, но завтра. Мне очень плохо. Я боюсь вспоминать то, что со мной произошло. Просто будь рядом, – попросил я и закрыл глаза.

Теперь, когда Кристина сидела рядом, я больше не боялся. Теперь я мог уснуть. Сквозь темноту я услышал голос Кристины, который заставил меня открыть глаза:

– Ты звонишь мне среди ночи. Просишь приехать. Я мчусь к тебе в страхе, что с тобой случилось что-то ужасное. Нахожу твою квартиру открытой с выброшенной на лестничную клетку сумкой. Нахожу тебя в ужасном состоянии. А теперь ты не хочешь мне ничего объяснять?! Разве это честно?!

Справедливое обвинение! Кристина не подавала виду, но она боялась. Она хотела, чтобы я ее успокоил и объяснился.

– Я был там. В другом мире, – произнес я.

Кристина приоткрыла рот от изумления.

– Ты спустился вниз по Лестнице? – уточнила она.

– Нет. Я попал туда по-другому. Через сон.

Кристина опустила голову. Покусывая губы от разочарования, она пыталась подобрать слова. Но это было лишним – я и так видел, что она не верила мне. Обида смешалась с болью, и эта смесь вырвалась из меня злобным криком:

– Как Дима, скажешь мне, что я пьян?!

– Твое состояние и правда пугает, – ответила девушка.

Я захохотал:

– Ты права. У всего есть простое объяснение: я пьян, а твой отец сумасшедший. Зачем нам…

– Не смей так говорить о папе! – Кристина в ярости вскочила с кровати и сжала руки в кулаках.

Я не думал, что она может так страшно злиться. Она дышала, как дышит бык перед тем, как наколоть на рога тореадора, – тяжело и глубоко. Мой испуганный взгляд удержал ее от того, чтобы сказать слова, о которых обычно потом жалеют. Кристина сделал глубокий выдох и вновь стала правильной и уравновешенной девушкой, какой я ее знал.

– Извини, – сказала она. – Я не должна была делать поспешных выводов. Просто меня многие обманывали. Говорили, что чтобы понять отца, я должна попробовать препараты, расширяющие сознание, или сделать что еще похуже. Поэтому то, что сейчас происходит… Что, если это окажется еще одной ложью…

Теперь стало понятно, чего хотела Кристина. Просто узнать, что я не использую ее.

– Один человек, очень странный человек, дал мне ловец снов, который сейчас висит на входной двери. Он открывает для человеческих душ дорогу в Лабиринт, куда они могут прийти во сне.

– Лабиринт? – Кристина ненадолго задумалась, после чего произнесла: – Как красиво звучит – «Лабиринт». Не «астрал», не «параллельный мир», не «сон». Надо отдать тебе должное: в этом слове нет ничего от пошлых и банальных терминов шарлатанов, астрологов и псевдоцелителей.

– Да, красивое, – согласился я, не обратив внимания на тонкую иголку слов, прозвучавшую во фразе девушки.