Я продолжил развивать мысль: – И страшное – в Лабиринте живет минотавр. На меня напало ужасное существо. Как бы его описать? Нечеловек?

– Нечеловек? Мой отец назвал их так же, – отстраненно произнесла Кристина. Она отвернулась, чтобы я не видел слабые слезы, заблестевшие в уголках ее глаз.

Мы молчали. Я задумался над тем, что есть люди, живущие с ожиданием крестной феи. Они считают, что если она прилетит и подарит им хрустальные туфельки, то этот волшебный подарок изменит их жизнь к лучшему. Не нужно будет больше сидеть в грязной хибаре и перебирать горох. Теперь вместо стула у тебя будет трон, вместо шапки – корона, а вместо избы – дворец…

Но когда феи нет слишком долго, люди начинают ждать злую колдунью. Они жаждут проклятья, которое убьет их никчемную жизнь. И тогда, пройдя через смерть, они получат все то, что не дала им крестная фея. Спящая красавица, Белоснежка, Мастер и Маргарита – сколько людей обрели счастье благодаря вниманию зла к своим персонам. Люди помнят эти дары тьмы. Поэтому они ищут в кометах знамения конца света. Они ждут ядерной войны и природных катаклизмов. Они знают, что тогда правители будут скинуты со своих тронов, и место низверженных станет свободным.

…Я не заметил, как мысли полностью овладели мной и погрузили в сон. Только когда солнечные лучи коснулись лица, я вернулся в реальность и не увидел Кристины. Я поднялся с постели и зашел на кухню: на плите стояла кастрюля со сваренной кашей, приготовленной девушкой. Вряд ли она готовила ее ночью, значит, дождалась утра. Я посмотрел на часы в коридоре – циферблат показывал двенадцать. Из-за бессонной ночи я проспал слишком долго. Но куда ушла Кристина?

Неприятное предчувствие проникло в мою голову. Я не хотел верить ему, поэтому решил сразу убедиться в своей ошибке. Я открыл входную дверь, чтобы увидеть ловец снов на лестничной клетке, и не нашел его.

Разочарование.

Все, что я чувствовал, – разочарование. Пустое, бесчувственное, без злобы или обиды. Мы вместе могли взять ловец снов, чтобы отправиться в иной мир, а Кристина украла артефакт, чтобы путешествовать одной. Как она могла опуститься до банального воровства?

В комнате раздался телефонный звонок. Уверенный в том, что звонит Кристина, что она одумалась, я вернулся в спальню ответить на вызов. Увы! Звонил Дима.

– Привет, – поздоровался я, взяв трубку.

Вместо приветствия Дима произнес:

– Кристина умерла.

ЧАСТЬ 2. ПАДЕНИЕ

В преисподнюю низвержена гордыня твоя со всем шумом твоим… Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему».

(Исаия 14:11-14)

ГЛАВА 1. ИНТЕРЛЮДИЯ (ОКОНЧАНИЕ)

Капли летнего дождя тихо били по стеклу. Они собирались в тонкие струйки, напевая мелодию одиночества. Все в этом мире потеряло цвет. Небо затянула серая пелена, и в ней не нашлось места для солнца; листья лишились зелени; белая комната утратила чистоту, а душа – безмятежную радость. Только мелодия грусти звучала в унисон с дождем. И вопрос, заставивший меня вздрогнуть от ожившей совести:

– Так почему ты убил ее? – спросила Пленница белой комнаты.

Я оторвал взгляд от окна и посмотрел на собеседницу – все ту же милую девушку с серебристыми волосами и плюшевым кроликом. И она все так же задавала свои неуместные вопросы, нелепые и по-детски бестактные, однако заставляющие искать ответы. Что стояло за ними: детская наивность или холодный расчет? Сейчас, когда я сидел напротив Пленницы, она мне совсем не напоминала Ведьму. Но и Кристина не напоминала воровку. Что творилось в душе Пленницы белой комнаты? Сначала я убеждал себя, что Алексей Георгиевич рассказывал о ком-то другом или что он жестоко ошибся в том, что произошло восемь лет назад. Теперь я колебался в своем убеждении.

– Если ты не хотел обсуждать со мной историю, то зачем рассказал ее? – с искренним недоумением спросила девушка. Это было еле заметно, но она возмущенно надула губки. Выглядело это очень мило, и я улыбнулся.

– Чего? – спросила Пленница.

– Ничего, – ответил я. – Меня удивляют твои вопросы: почему это я убил Кристину?

– Ты похож на Деда Мороза, который дарит подарки утром, но просит открыть их вечером. А потом ругается, если упаковку разорвут раньше времени. Такие подарки дарят не для того, чтобы сделать человеку хорошо, а чтобы сделать плохо, – ответила собеседница.

Я хотел сказать, что Дед Мороз так не поступает, но потом понял, что девушка говорила о своем отце. Мне стало обидно за нее и за то, что бывают такие родители. Но я не сказала этого вслух.

– Я ничего не дарил Кристине. Она украла у меня ловец снов.

– Но ты ведь сделал так, чтобы она его украла, – не согласилась девушка.

– Нельзя никого заставить что-то украсть у себя, – возразил я.

– Если бы ты был смертельно болен и врач оставил лекарство, которое тебя спасет, на этой тумбочке со словами: «Не трогай», то ты бы не выпил это лекарство, когда врач уйдет?

– Но Кристина не была больна.

– Но ведь ее душа очень-очень болела! – воскликнула собеседница.

Это была правда. Кристина страдала из-за мрачной истории с ее отцом и хотела знать истину. Той ночью, когда я позвонил Кристине, я оставил сумку с ловцом снов там, где она не могла ее не найти. Затем я рассказал ей об артефакте, а сам уснул. Осознание, что после этого Кристина не могла поступить иначе, стало неприятным открытием. Я стал оправдывать себя тем, что был в тот момент слишком слаб и испуган, чтобы принимать здравые решения.

– Я не виновен в смерти Кристины. Я не хотел, чтобы она умерла, – говорил я тихим голосом.

Я не злился на собеседницу. Мне даже не было обидно. Было просто грустно, что так получилось.

– Хм… – девушка соскочила с кровати и задумчиво подняла голову, приложив указательный палец к губам.

Пленница белой комнаты внимательно рассматривала потолок, будто ее следующая реплика была написана там. Она стояла так минуты две, пока не нашла ответ, и, посмотрев на меня прямым взглядом, вынесла вердикт:

– Ты испугался!

– Чего?! – моя фраза прозвучала как нечто среднее между вопросом и восклицанием.

– Да, испугался, – повторила девушка, – за свое одиночество. Вы влюбились друг в друга, и тебе стало страшно, что вы будете вместе.

Я был несколько ошарашен таким заявлением.

– Кристина