— Знаешь, Маечка, это очень сложный вопрос, — сказал я как можно более спокойно, решив не посвящать ее в свои размышления. — Мы держим деньги в разных активах. Иногда не так просто снять средства со счета, у меня могли возникнуть сложности с переводом денег, — сказал я и поудобнее уселся в водительском кресле.

Мы снова замолчали. Она от злости поджала губы. А я приготовился услышать новые претензии.

— Видишь ли, Павел, мне кажется, ты меня дурочкой считаешь, — медленно произнесла она. — Речь идет не только о деньгах, меня это действительно мало интересовало, но мне кажется, ты считаешь меня полной идиоткой. — И она испытующе на меня посмотрела.

У меня, наверное, рот приоткрылся от неожиданности. Что она имела в виду? Да что с ней такое? Я воспринимал ее так же, как и раньше. Заботился о ней, оберегал от забот, от всего, с чем ей не по силам справиться. Я считал ее идиоткой? Да я относился к ней так, как только можно относиться к женщине, обеспечивал всем необходимым и позволял делать все, что она хотела. Я пекся о своей Маечке, как пристало заботиться Главе Семьи о своей жене. Я беспомощно положил руки на колени. Что я мог ей сказать? Ничего не понимал. Я никогда не считал свою Маечку идиоткой. Это же надо такое выдумать! Она моя жена, мать моего Малыша и просто женщина.

— Ты так решила, потому что я ничего не говорил тебе о деньгах? — уточнил я, поскольку не знал, что еще могло вызвать ее недовольство. — Маечка, но ты же никогда меня не спрашивала, а я не хотел усложнять тебе жизнь.

— Павел, отношение к деньгам имеет символическое значение для нашего брака, — заявила он спокойным, но решительным тоном.

«Имеет символическое значение для нашего брака», — повторил я мысленно. Да, настоящий филолог моя Майка, вечно что-нибудь такое скажет. У всех женщин так мозг устроен, они все имеют филологические наклонности, а еще у них это умение совершенствуется от постоянной болтовни. Хотя Майка мало болтает, все больше за компьютером сидит, значит, она этому от него научилась. «Отношение к деньгам имеет символическое значение для нашего брака». Пусть так и впредь будет, подумал я.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался я, не в силах до конца понять, какой смысл она вложила в эту фразу.

— Как бы тебе это объяснить, Павел… — Майка тяжело вздохнула. — Речь о том, считаемся ли мы друг с другом, являемся ли мы партнерами?

— Неужели ты решила, что я с тобой не считаюсь и не воспринимаю тебя как партнера? — озвучил я свои размышления, но задумался, как понимать это «партнерство». — Маечка, разве я могу не считаться со своей женой, матерью моего сына?

— Не называй меня Маечкой!

— Ничего не понимаю! — вырвалось у меня.

— Я знаю, что ты ничего не понимаешь. И ничего не видишь. Ты и меня не видишь, Павел. — И с этими словами она вышла из автомобиля.

И вот сейчас я стою и смотрю на свой любимый автомобиль, на содранную краску на дверцах и вырванное зеркало. Ужасно все это выглядит! Ужасно.

Открываю дверь. Сажусь в кресло и закрываюсь в салоне. Крепко держусь за руль.

— Бум, бум, бум. — Делаю вид, как будто еду, подражаю звуку двигателя. Так и еду. — Бум, бум, бум. — Нажимаю на педаль газа и еду. Так приятно держать в руках руль. Еду и еду.

Пора домой, думаю я. Немного порулил, проведал свой побитый автомобильчик. Теперь я точно знаю, что он меня ждет и что надо будет им заняться, отремонтировать. Захлопываю дверцу. Напоследок поглаживаю его по крыше и иду к лифту.

Вдруг замечаю приоткрытую дверь на лестницу, ведущую в наш подземный гараж. Заинтриговало меня то, что всегда закрытая дверь открыта, обычно мы лифтом пользуемся. Выхожу на лестницу и вижу там сидящую Сандру. Вот это да, думаю я, Сандра одна, можно этим воспользоваться, чтобы поговорить с ней наедине, а не в лифте или у Алекса.

Видно, устала она от съемки программы, решила отдохнуть. Иду к Сандре и замечаю: с ней что-то не так. Сидит на корточках, ноги к подбородку подтянуты, расстроенная какая-то, непричесанная. Не похожа она на Сандру, самую красивую Куклу в столице, которая смотрит на нас со всех билбордов. Останавливаюсь и понять не могу, показалось мне или нет, действительно с ней что-то не так? Раз Сандра здесь одна сидит, то почему бы мне не подойти?

Тихо поднялся на одну ступеньку. А она сидит, закрыв лицо руками. И плачет, она плачет! Слезы, снова эти бабские Слезы! Такая Кукла, как Сандра, плачет?! Что в этом мире происходит, почему они все плачут? Из-за чего такая роскошная, классная Кукла, которая могла бы иметь все и всех, может плакать? Не для этого Сандра создана! И вообще, куда подевались нормальные женщины, которые не плачут? Ничего не понимаю!

Стою на лестнице, боюсь пошевелиться. Что делать? Пусть плачет! Если Сандра плачет, то я уж точно ей не помогу. И пячусь назад.

— А, Павел, это ты? — Сандра смотрит на меня, всхлипывая.

К несчастью, она меня заметила. Возвращаюсь на лестницу, предварительно закрыв за собой противопожарную дверь, ведущую в гараж. Сандра передвигается ближе к стене, уступая мне место. Сажусь и чувствую своим бедром ее бедро, соприкасаюсь с ней плечом. Никогда не сидел с Сандрой так близко. Когда мы пили виски, между нами на диване всегда был Алекс. Когда я так близко с ней сижу, мой процессор начинает быстро совершать операции и выдает на экран те же картинки, которые я вчера в душе смотрел.

Потому что Сандра, даже заплаканная и спрятавшая свои Формы и Пропорции под одеждой, остается той же красивой Сандрой, вожделенной Куклой. И мой процессор в этой ситуации начинает работать с большей интенсивностью, чтобы представить все, что скрыто под ее одеждой. Надо же, сижу рядом с Сандрой! Украдкой делаю глубокий вдох — воздуха не хватает. Давление, Давление, Давление! Необыкновенная мужская сила!

— Что случилось? — спрашиваю я, чтобы установить между нами связь.

— Ах, Павел… — И снова в плач. И Слезы, Слезы, Слезы.

А мне нехорошо становится, поскольку я чувствую бедро и плечо такой Куклы, как Сандра, и Давление все сильнее дает о себе знать, а у нее Слезы льются, и я начинаю слабеть, и вот-вот стану слабаком с женским мозгом. Как быть с Давлением, когда тут Слезы?! От Слез Давление падает. Остается только зубы и кулаки сжать. Стараюсь сосредоточиться только на ее Формах и Пропорциях. К тому же это не трудно, когда сидишь рядом с такой Куклой.

— Я больше не могу… — говорит Сандра, всхлипывая. — Мы с Алексом не понимаем друг друга. А мне бы так хотелось, чтобы у нас было взаимопонимание. Он мне очень дорог. Но я не выдерживаю рядом с ним. Павел, ты же знаешь, как он живет.

Я прекрасно знаю, как Алекс живет. Он мой сосед, и я знаю его дольше, чем Сандра. И, честно говоря, не вижу ничего необычного в его существовании. Но женщины, которые с ним общаются, не могут смириться с его образом жизни.

— Павел, он не может ни с кем жить! Он никого и ничего, кроме себя, не видит. Он думает только о себе, о себе и еще раз о себе. Потому что он артист! — И она снова принимается плакать.