Мне нужен всего лишь один шанс. Только одно соревнование. Если я пробегу 100 метров плохо, то буду бегать 400 метров весь следующий сезон. Но если я пробегу хорошо, скажем, за 10,30 секунды или лучше, тогда буду продолжать тренировки на стометровке.

Тренер полагал, что старт – самый сложный момент на коротких дистанциях. С выстрелом пистолета спринтер должен распрямить свое тело из согнутого положения как можно быстрее; у более высокого парня тут нет преимущества, так как у него это займет больше времени. Это может быть какая-то доля секунды, но она способна отдалить меня от более низких парней, таких как Тайсон и Асафа. В гонке это мгновение может стать разницей между чемпионом и всеми остальными.

Тренер рассчитал все до мелочей. Он объяснял, что такому высокому парню, как я, будет сложно бежать быстро, потому что у меня слишком длинные ноги. Человек ростом шесть футов пять дюймов не может перебирать ногами так быстро, чтобы добиться хорошей скорости. И это не просто теоретические выкладки. Несмотря на то что реальность и физиология были против меня, я продолжал настаивать.

– Да перестаньте, тренер, – с мольбой обратился я. – Мне нужен всего лишь один шанс. Только одно соревнование. Если я пробегу 100 метров плохо, то буду бегать 400 метров весь следующий сезон. Но если я пробегу хорошо, скажем, за 10,30 секунды или лучше, тогда буду продолжать тренировки на стометровке.

Тренер неожиданно согласился. Его стратегия развития спортсмена включала в себя поощрение многообещающих атлетов, потому что это давало им дополнительную мотивацию в тренировках и побуждало работать усерднее, особенно если результатом их усилий было некое вознаграждение. Когда они добивались одной цели, тренер ставил другую. А затем еще одну. Это напоминало фермера, который ведет своего осла с помощью морковки.

Мои забеги на 100 метров строились по такому же принципу. Тренер сказал, что наша первая цель – побить национальный рекорд на 200 метрах – 19,86 секунды. Если мне это удастся, он даст мне шанс на 100 метрах. Небольшой забег в Ретимно на Крите в июле станет площадкой для осуществления первой попытки пробежать дистанцию за 10,30 секунды или быстрее, если я все-таки хочу избежать бега на 400 метров и сконцентрироваться на короткой дистанции. Морковка была подвешена. Но если я провалю забег, мне придется смириться с целым сезоном серьезной боли.

Вызов был брошен, и я его принял. В 2007 году на чемпионате Ямайки я добился первой цели, поставленной тренером, победив Дона Кворри, 36-летнего рекордсмена на 200 метрах, со временем 19,75 секунды. Когда подошло время соревнований в Ретимно, за месяц до Чемпионата мира в Осаке, я приготовился встретить свою гибель или славу на 100 метрах, как человек, твердо поставивший цель победить любой ценой.

«Давай же, старик, – думал я про себя, выходя к стартовой линии. – Сегодня ты не можешь оказаться в конце. Ты ведь умрешь на 400 метрах…»

Бах! С выстрелом пистолета я сорвался в одно мгновение и помчался по треку. У меня не было времени думать, что происходит, я только бежал так быстро, как мог. Мои ноги мелькали, руки отталкивались что есть силы. Я забыл о своих недостатках: высоком росте и длинных ногах. Вместо этого перед глазами стоял образ тренера, смотрящего на свой секундомер, пока я бегу 400 метров. Это толкало меня вперед. Когда я обернулся на финишную черту, то понял, что первый.

«Что за черт? – подумал я. – Я победил!»

Гонка прошла в одно мгновение. Я смотрел на часы с молитвой, чтобы время оказалось правильным. Часы показывали: 1/BOLT: 10,03 секунды.

Десять ноль три?!

Моя задница была спасена. Я выиграл с таким быстрым временем, чтобы никогда больше не бегать 400 метров. Облегчение и счастье нахлынули на меня – такое время избавляло от ужасного наказания, настоящего тюремного заключения, каким представлялись мне тренировки на дистанции 400 метров. Тренер тоже был доволен и поражен моим результатом.

«Никогда бы не поверил, что ты можешь пробежать за десять секунд. Я думал, ты пробежишь за десять-десять или за десять-двадцать, но чтоб за десять…»

Моя работа была сделана.

– Эй, у нас ведь был уговор? – сказал я.

Тренер кивнул, и никто из нас тогда не догадывался, что этот спор стал важной вехой в спортивной истории.

* * *

Каждый атлет ждет, что в определенный момент произойдет нечто особенное. Это или предчувствие своей судьбы, или чувство неотвратимости, или ощущение того, что тяжелый труд все-таки будет вознагражден. В 2008 году все это наступило разом – я чувствовал себя непобедимым. Я хотел поразить всех своими выступлениями в сезоне.

Когда в октябре 2007 года мне была предложена программа дополнительных тренировок, я выполнял все силовые упражнения, предписанные тренером, и не пропускал ничего из своего расписания. Черт, я даже ходил в тренажерный зал, когда это требовалось. Моей целью был Пекин, и ничто не могло встать у меня на пути.

– Хорошо, тренер, – сказал я, когда мы начали работать. – Я буду выполнять все, что вы скажете. Если хотите, чтобы я бегал 300-метровые дистанции, я буду бегать. И даже спорить не буду.

Сначала тренер мне не поверил. Он решил, что я опять обведу его вокруг пальца, как делал это раньше, предполагал, что я по-прежнему буду пропускать тренажерный зал по утрам. В предыдущие годы я ворчал и пытался при любой возможности сократить тренировку на один-два круга. Но, к его удивлению, я выполнял все и демонстрировал образец той рабочей этики, которой придерживался всю жизнь отец в Коксите, – я работал со всем усердием. Если тренер назначал мне девять кругов вечером, я пробегал все девять. Если он велел мне бежать быстрее, я бежал быстрее. Это было тяжело, все болело, но каждый раз Момент Невозврата пришпоривал мои мускулы, и я вспоминал свою новую цель: «Эй, это олимпийский сезон. Это мне поможет. Мне это нужно».

Я старался быть в форме и, как только приближался чемпионат или соревнование, становился безукоризненным атлетом. Я исключал из рациона фастфуд, отключал пейджер и телефон, особенно по вечерам в субботу. Мне нужен был спокойный отдых, и я не мог отвлекаться на друзей, которые звали на вечеринки. Неожиданно для себя я стал играть роль образцового профессионала.

Результаты появились моментально. Физическая форма улучшилась. Я много занимался в тренажерном зале, и руки стали сильными и рельефными, пресс жестким, икры и бедра покрывали вены. У меня была мощь, я выглядел так зловеще, что каждый раз, когда смотрелся в зеркало, думал: «Эй, Усэйн, выглядишь чертовски хорошо». Все тело словно пульсировало.

Моя скорость тоже выросла. Под Новый год мне сказали, что на тренировки приезжает Даниэль Бэйли, спринтер на 100 и 200 метрах из Антигуа и Барбуды. Это меня обрадовало, так как означало появление нового соперника, того, с кем я смогу мериться силой практически ежедневно. Даниэль был очень горячим бегуном, он становился настоящим зверем, срываясь со стартовых блоков, и наши тренировки скоро превратились в постоянное состязание, в котором каждый ненавидел проигрывать.