сумбарину М-35, шедшую на позицию № 1, чтобы сменить там М-33. В свою очередь командир М-35 капитан-лейтенант Михаил Грешилов тоже решил атаковать встреченную лодку — какая ещё лодка могла быть у входа в главную базу, кроме итальянской. Разве что немецкая!

Как говорится в официальном издании «Подводные силы Черноморского флота»: «Попытка обоих командиров лодок сманеврировать для атаки взаимно не удалась: они быстро потеряли друг друга в темноте»[40].

Днём 8 июля 1941 г. гидросамолёт МБР-2, осуществлявший поиск итальянских подводных лодок, атаковал подводную лодку М-52, стоявшую в дозоре у Новороссийска в ожидании итальянской эскадры.

Всего через неделю у Новороссийска произошло подобное боестолкновение. Утром 14 июля в районе мыса Утриш транспорт «Кубань» пытался протаранить итальянскую подводную лодку. Итальянкой оказалась наша М-51, сменившая на позиции № 10 подводную лодку М-52.

А 23 сентября в 20 ч. 44 мин. стоявшая на позиции № 1 в 20 милях от Севастополя подводная лодка М-111 выпустила торпеду по итальянскому крейсеру, идущему громить главную базу Черноморского флота. Вернувшись на следующий день в Севастополь, командир лодки старший лейтенант А. А. Николаев узнал сразу две новости: плохую — торпеда прошла мимо, и хорошую — итальянский крейсер оказался нашим тихоходным (скорость менее 9 узлов) транспортом «Восток»[41].

Я сам на пассажирском теплоходе «Принцесса Елена» пять суток стоял в Босфоре в пассажирском порту. Все суда и даже лодки, проходившие Босфор, прекрасно были видны из окна моей каюты или с берега.

Как там бравые ребята из ГРУ и НКВД сумели увидеть итальянские крейсера, эсминцы и подводные лодки? Замечу, что последние 126 лет все подводные лодки проходят Босфор только в надводном положении. Если, разумеется, отбросить анекдоты отставников.

Помимо служебных зданий советского консульства в Стамбуле, ранее принадлежавших посольству Российской империи, шпионы получили в свое распоряжение огромный плавучий отель.

Утром 22 июня 1941 г. в Дарданелльский пролив вошел самый крупный советский пассажирский лайнер «Сванетия» (водоизмещение 5050 т, 244 каютных места), обслуживавший линию Одесса — Александрия.

О дальнейшей судьбе лайнера советские историки предпочитают умалчивать, лишь в узко специализированных трудах говорилось, что его якобы задержали в Стамбуле турки и не выпускали до конца февраля 1942 г. Это дикая чушь. Задерживать пассажирский лайнер вопреки всем международным конвенциям турки не могли, это был бы «казус белли» как для СССР, так и для Англии. В ходе войны турки пропускали через Проливы наши танкеры, ледоколы и другие суда.

Согласно воспоминаниям дипломата Бережкова, «Сванетия» в Стамбуле использовалась в качестве плавгостиницы для советских дипломатов, покинувших Германию, а в феврале 1942 г. лайнер привез в Поти «последнюю группу дипломатов». И эта версия выглядит неубедительно. На самом деле, последняя группа сотрудников советских посольств и консульств была переправлена в СССР через Карс в начале августа 1941 г., а посол Деканозов и дипломатический бомонд ещё раньше сели на железнодорожном экспрессе Стамбул — Анкара, а затем самолётом перелетели в Закавказье.

Фактически же «Сванетия» стала в Стамбуле плавучим филиалом Лубянки. В первые же дни пребывания там с корабля списали и отправили в Союз несколько десятков моряков. Само собой разумеется, им быстро нашли достойную замену. «Сванетия» была базой для шпионских и террористических операций, а штабом — советское консульство в Стамбуле.

Кто и куда смотрел в ясные дни и короткие ночи июня-июля 1941 г., до сих пор неизвестно. Зато военно-морской атташе капитан 1-го ранга К. К. Родионов, редко бывавший в Анкаре и большую часть времени проводивший в своей стамбульской резиденции, в 1942 г. получил орден Красного Знамени, а в следующем году — чин контр-адмирала и кучу орденов, включая Ленина и Нахимова 2-й степени.

Не могу исключить варианта, что дезинформация из Стамбула стала следствием большой склоки между резидентурами ГРУ и НКВД. Об этих склоках и дезинформации, посылаемой в Москву, много писал и Ахмедов.

Как уже говорилось, через пару месяцев после начала войны в Турцию прибывает новый пресс-атташе посольства, также «журналист-международник» Леонид Наумов. Замечу, что товарищ Наумов хвастался знакомством с Берией и Сталиным не зря. Его настоящее имя — Наум Эйтингон — не знал никто из коллег-дипломатов, ни из гэрэушников, ни из энкавэдешников.

В 1929 г. Эйтингон уже побыл несколько месяцев в Стамбуле в качестве резидента ОГПУ. Но наибольшую известность Эйтингону принесло его участие в спецоперациях в 1936–1938 гг. в войне в Испании. Там Эйтингон действовал под псевдонимом «генерал Леонид Котов». Замечу, что Науму нравилось имя Леонид, и товарищам с Лубянки он часто представлялся как Леонид Эйтингон. В Испании Эйтингон организовал несколько терактов, а также отправку в СССР испанского золота. Из Испании Эйтингона часто вызывали во Францию для участия в различных мероприятиях. Так, в мае 1938 г. Эйтингон проводил Павла Судоплатова до Гавра и посадил на борт советского парохода. Как известно, 23 мая в Роттердаме Судоплатов вручил лидеру украинских националистов Евгению Коновальцу коробку шоколадных конфет. Коробка взорвалась в руках Коновольца — хитрую мину изготовил знаменитый взрывотехник НКВД Александр Эрастович Тимашков.

После Испании Эйтингон возглавил руководство операцией «Утка» — ликвидацией Троцкого. Именно он подобрал непосредственного исполнителя Рамона Меркадера, который и убил Льва Давыдовича ледорубом на вилле в Мехико.

Ну а Эйтингон секретным указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 июня 1941 г. за операцию «Утка» был награжден орденом Ленина.

И вот «мастер террора» прибыл на берега Босфора. Потихоньку стала собираться и его свита. Под видом мелкого посольского служащего прибыл Александр Эрастович Тимашков — специалист по коробкам с конфетами. Вместе с ним появилась и секретарша француженка — мадемуазель Люси — «спортсменка, комсомолка и просто красавица». Красавице блондинке было 28 лет, но родилась она не во Франции, а в Уфе, и звали её Муза Вяхирева. В 1920 г. Муза с матерью переехала в Москву. В 18 лет Муза выходит замуж за Григория Малиновского, меняет фамилию и в 1932 г. рожает ему сына Станислава.

Малиновский был парашютистом, планеристом и наставником девушек-парашютисток. Муза тоже начинает прыгать с парашютом. 17 июня 1935 г. Муза и ещё пять девушек с самолёта АНТ-7 прыгнули с высоты 7035 м без кислородного прибора. Это был мировой рекорд, не превзойденный до сих пор. Помимо обычных прыжков Муза специализируется по прыжкам с парашютом с приводнением на Сенежском озере.

Муза отлично водит мотоцикл, грузовую машину, пилотирует различные типы планеров и самолёт У-2. Она становится великолепным стрелком и постоянно совершенствует свой французский язык, который знала с детства.

По семейным преданиям, Муза оказалась на службе в НКВД в первые дни войны по направлению ЦК комсомола. Но я очень сомневаюсь, что до войны комсомолка с подобным спектром увлечений была вне ведения оной конторы.

Так или иначе,