Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При появлении Аржановой все присутствующие в кают-компании мужчины в форменных флотских белых и зеленых кафтанах встали с диванов. Козлянинов начал по очереди представлять их русской путешественнице и ее спутнику — секунд-ротмистру князю Мещерскому. Анастасия улыбалась и каждому протягивала руку. Моряки с учтивым поклоном ее целовали.
После этого капитан бригадирского ранга пригласил всех к столу. Сам он сел во главе его, Аржановой и Мещерскому указал на места справа от себя. Слева, согласно своим чинам, расположились два корабельных офицера в белых мундирах. Их имена Анастасия запомнила легко. Капитан-лейтенант Морис Орелли, англичанин, пребывающий на русской службе с 1770 года. Лейтенант Савва Фаддеевич Мордвинов, служащий с 1769 года на Донской флотилии. Третий стул рядом с ним оставался свободным. Козлянинов пояснил, что мичман Михаил Васильевич Карякин[20]в настоящее время на вахте, но позже придет непременно.
Кроме них, в кают-компании находились и другие люди. Они были одеты в зеленые кафтаны: корабельный секретарь, чиновник XI класса, штурман в ранге поручика и лекарь. С некоторым опозданием явился лейтенант артиллерии Дмитрий Никифорович Панов, командовавший на «Хотине» всеми двадцатью пятью орудиями. Его ярко-красный мундир с черным воротником, лацканами и обшлагами заметно выделялся среди прочих.
Панов оказался человеком общительным. Он взял на себя обязанность развлекать прелестную гостью светским разговором и преуспел в этом. Много фантастических, придуманных для смеха и оживления беседы подробностей поведал он Анастасии, описывая события минувшей войны с турками и действия орудийной прислуги на флагманском корабле. Остальные участники застолья, переглядываясь, изредка вставляли в его речь отдельные фразы, если Панов завирался особенно лихо.
Аржанова решила выступить в роли доверчивой и благодарной слушательницы. В нужных местах она восклицала: «Ах, как интересно!», «Не может быть!», «Замечательно!», поощряя лейтенанта артиллерии к дальнейшему повествованию. Козлянинов посматривал на вдову подполковника с удивлением. Он-то знал, что молодая женщина разбирается в устройстве гладкоствольных пушек, заряжаемых с дула, а также лично знакома с недавними союзниками турок в войне против России — крымскими татарами.
Мичман Карякин, молодой человек приятный во всех отношениях и весьма застенчивый, давно сидел за столом. Жареная курятина была съедена, пиво из четырех полуторалитровых штофов выпито. Кают-юнги внесли в помещение три фонаря, потому что за бортом корабля наступали сумерки. Посмеявшись над очередной сногсшибательной военно-морской шуткой, Флора встала. С милой улыбкой она поблагодарила Панова за смелые его выдумки про артиллерию, всех остальных — за чудесный вечер. Люди они с Мещерским сухопутные, далее продолжала Аржанова, от того чувствуют некоторую усталость от беспрестанного движения корабля по волнам и хотели бы покинуть общество. Моряки поспешно поднялись с мест и поклонились гостье. Капитан бригадирского ранга вызвался проводить ее до каюты.
В коридоре он предложил Анастасии руку, однако повел не налево, а направо, толкнул тяжелую дверь и так очутились они в капитанских апартаментах. Им навстречу шагнул коренастый белобрысый человек воинственного вида, с густыми бакенбардами, но без усов, в куртке и широких штанах. На ремне сбоку висел у него длинный морской кортик в кожаных ножнах.
— Bob, these people are my guests, — сказал ему Козлянинов.
— Yes, commander, — кившул тот.
— I think, two wineglasses with our benediktin will be the best treat to them.
— Without dout, commandor.
— Do it, please.
— Jast a minute, commandor[21].
Слегка ошарашенные, Аржанова и Мещерский, повинуясь жесту капитана, опустились на стулья у маленького квадратного стола, боком прикрепленного к стенке каюты. Едва они сделали это, как из-под стола вылез огромный черный дог с торчащими вверх ушами и зарычал на них, скаля белые клыки.
— Be calm, Greengo![22]— приказал Козлянинов и ногой толкнул страшного пса обратно под стол.
— Он не кусается? — спросила Анастасия, опасливо подбирая подол платья.
— Кусается, — ответил моряк.
— Тогда почему вы держите его без намордника?
— Потому, что это — моя охрана…
Бенедиктином капитан называл довольно крепкий спиртной напиток, тягучий, зеленоватого цвета, терпкий, похожий на ликер. Его камердинер Роберт Бредшоу принес три пузатых металлических рюмки емкостью не менее ста граммов каждая и поставил их на стол.
Затем, скрестив руки на груди, занял позицию у двери. Английский дог Гринго все-таки выбрался из-под стола и лег у ног хозяина. Он положил голову на лапы и не спускал глаз с пришельцев.
— Ваше здоровье, господа, — сказал Козлянинов и сделал добрый глоток из рюмки. — Надеюсь, плавание будет удачным…
В каюте воцарилось молчание.
Сжимая в руках рюмки с бенедиктином, Аржанова и Мещерский искали слова для продолжения разговора с мужественным мореходом и не находили. Возможно, их гипнотизировали взгляды слуги-англичанина, вооруженного кортиком, и здоровенного пса, готового вцепиться в глотку любому. О какой-то иной, непохожей на здешнюю, жизни капитана свидетельствовали такие обычаи.
Не дождавшись ответа, Козлянинов перевел задумчивый взгляд в окно. Оно занимало половину стены и выходило на галерею — узкий балкон, тянувшийся на корме от одного борта до другого. Деревянные переплеты этого окна образовывали решетку. Между ними были вставлены небольшие квадратные стекла, и они подрагивали под напором ветра, дующего с востока на запад. Вода, вскипая за кормой, шуршала, пела, посвистывала, и легкие ее звуки наполняли каюту.
Капитан думал о своих пассажирах, вернее, о пассажирке. Сегодня он наблюдал за их погрузкой на «Хотин». Конечно, сундуков, корзин и баулов они привезли на Старо-Каменную пристань немало. Большие трудности доставили лошади. Особенно, один — красивый серый жеребец совершенно дикого нрава. Но госпожа Аржанова усмирила его. Как собачонка, взошел он вслед за ней на крутые сходни. Она же обнимала коня за шею и говорила ему ласковые слова, точно животное может понимать человеческую речь.
Ранее она сообщала ему о своей солдатской команде. Он ожидал увидеть отставных седоусых ветеранов или инвалидов, часто нанимающихся к господам охранять дома и поместья. Однако, послушные ее приказам, на Старо-Каменную пристань вступили люди действительной военной службы, молодые, рослые, сильные, с отменной выучкой и сноровкой. Где она взяла их? Почему они подчинялись ей как офицеру? Зачем вся эта элитная компания направляется в Гёзлёве, захваченный мятежниками?