– Я все хотел вас спросить, как ваша работа о Вудро Вильсоне? Двигается?

– Да, я скоро ее закончу, есть там кое-какие вопросы, но, думаю, разберусь, – Берта посмотрела на профессора и вдруг почувствовала его смущение. – Вы тоже за продуктами? – задала вопрос она, чтобы хоть как-то сгладить внезапно появившееся напряжение.

– Да, – кивнул головой профессор, а потом добавил: – Нет.

– Так да или нет?! – расхохоталась Берта.

Глядя на то, как смеется эта девушка, господин Плант подумал, что ничего не будет страшного, если он пригласит ее на чашечку чая.

– Скажите, может, зайдем куда-нибудь? Обсудим вашего Вудро Вильсона, заодно и чаю выпьем. С пирожными, – сам того не ожидая, добавил он.

– Спасибо, с удовольствием, только сначала хотелось бы сумки домой отнести. Как-то неудобно в таком виде принимать приглашение столь элегантного господина, – Берта улыбнулась, а польщенный профессор покраснел. Одеваться он любил и умел.

– Может быть, мы на неделе встретимся, например, в «Источнике»? – Берта назвала одно из самых известных и недоступных мест города.

Дело в том, что «Источник» был закрытым заведением, это было что-то вроде клуба для высшего преподавательского состава. Господин Плант с готовностью согласился и даже стал уточнять, когда Берте было бы удобно, но в душе его заскребли кошки – такое мероприятие весьма дорогостоящее, а семейным бюджетом заведует жена, следовательно, надо что-то срочно придумать. Впрочем, через мгновение преподаватель успокоился – у него была тройка учеников, которые хотели хорошо сдать экзамены, а без подготовки у них бы это не вышло. «Несколько платных консультаций, и проблема будет решена, беспокоиться нечего». Саймон Плант широко улыбнулся и помог Берте выйти из магазина.

Их свидание состоялось, но вовсе не так, как планировал преподаватель.

В этот день Берта проснулась поздно. Еще накануне она отпросилась с занятий, ей было необходимо съездить в технический колледж и договориться там с ученическим комитетом о совместных мероприятиях на следующий месяц. Берта любила такие дни, они выпадали из череды спокойных учебных будней. Не спеша попивая кофе и глядя из окна своей маленькой студии на никогда не спешащий город, она вдруг на минуту представила себе, что никуда отсюда уже не уедет. Что она будет жить всю свою жизнь в этом старом месте – таком старом, что и подумать даже невозможно – вон римские и кельтские купальни стоят. Она познакомится со всеми своими соседями. Надо же такое придумать! В Бате строили дома бок о бок, стена к стене, располагая эту жилищную вереницу полумесяцем. Теперь многие жилые кварталы так и назывались – Королевский Полумесяц, Лэндсдаунский полумесяц. В основном это были здания, построенные в георгианскую эпоху. Впрочем, много позже эта практика получила широкое распространение, но уже в бюджетном виде. Строились вереницы домиков с маленькими палисадниками, и селились туда люди не очень богатые. На первой фотографии, которую Берта послала отцу, она стояла на фоне бесконечной вереницы домиков, уходящих куда-то за зеленые холмы. «Дочка, это ужас! Как можно жить в таком обезличенном месте!» – писал неприятно удивленный отец. Берта не стала разубеждать его. Для того чтобы понять прелесть этих мест, надо было здесь пожить. Она понимала, что отец сюда вряд ли приедет. Самой Берте все это нравилось – она была индивидуалисткой, а потому ценила обособленность, даже такую. «Зато свой домик и кусочек земли. Лучше, чем в многоэтажке жить», – думала она.

Город Бат Берте понравился. И историческим шлейфом, и курортным комфортом, и культурными привычками. И то сказать, в этом малюсеньком городе было целых пять театров. На очень активную культурную жизнь денег у нее не хватало, но всякие благотворительные и просто общественные, а потому бесплатные, мероприятия она посещала исправно. Более того, благодаря ее активности о ней узнали в различных комитетах, и она стала завсегдатаем местных концертов. Иногда по вечерам она, уставшая, валялась на большом удобном диване и втихомолку собой гордилась. Она ведь не только хорошо знала язык, но сумела достаточно быстро «внедриться» в совсем незнакомое общество, общество достаточно консервативное и настороженно относящееся к иностранцам. Было ли дело в ее обаянии и красоте, или люди с первого взгляда определяли лидера и подчинялись ему, кто знает.

Свое обаяние ей обязательно придется включить и сегодня. Задача стояла не из легких – по настоятельной рекомендации директора ее школы надо было договориться о проведении заключительных мероприятий литературного фестиваля на «чужой территории».

– Поймите, так будет лучше для нас, поскольку львиная часть доходов уходит сейчас на ремонт левого крыла. А без торжественных мероприятий с фуршетами и подарками уважаемым гостям не обойтись.

– Я постараюсь! – ответила Берта и для солидности что-то записала в свой ежедневник. Берте очень нравилась общественная работа – «ювелирные стежки» переговоров, многозначительные декларации, яркие резонансные выступления. По реакции соучеников и преподавателей она понимала, что у нее получается неплохо.

В Технический колледж можно было попасть двумя путями – пройдя широкую и шумную Чарльз-стрит и свернуть потом на Джеймс-роуд, а уж потом, собственно, на Эвон-стрит, где и располагалось это учебное заведение. Берта же выбрала путь более длинный, но интересный.

Дорожка бежала вдоль воды, людей в этот час в парке было немного, и Берта, предоставленная своим мыслям, вдруг поняла, что за кажущейся легкостью адаптации к новой жизни, новому языку и новому укладу жизни скрывается усталость. Усталость не столько от новизны обстановки, а от необходимости соответствовать. Эти зелень, тишина, запахи, звук неторопливой воды вдруг ей напомнили прогулки с отцом.

Парк закончился неожиданно узкой прибрежной полосой, которая вывела Берту прямо на короткие торговые улочки. До колледжа оставалось два квартала, время у нее еще было, а настроение, немного тревожное с утра, исправилось. Прогулка по парку, одиночество, которое она всегда любила, воспоминания об отце, такие яркие, что ей показалось, будто она на некоторое мгновение вернулась домой, – все это повлияло на нее наилучшим образом. «Надо написать отцу, наверное, скучает», – к колледжу Берта подходила уже деловым шагом, чувствуя уверенность в благоприятном решении своего дела. Она размашистым жестом поправила волосы, распрямила плечи и, придав своему взгляду уверенность и строгость, собиралась уже перейти улицу, как у небольшого овощного развала увидела своего преподавателя Саймона Планта. Одетый в серо-коричневое – самая распространенная гамма цветов в одежде преподавательского персонала, да и вообще поколения людей после сорока, – он, оттопырив нижнюю губу, выбирал морковь. Два пучка шпината уже были у него в руках, морковь он перебирал двумя пальцами. Что-то спросив у продавщицы, крупной ирландки, он возмущенно взмахнул свободной рукой. До Берты донеслось негодование, выраженное в коротких английских словах. «Он что, не может нормальную морковь себе купить?» – Берта только сейчас обратила внимание, что в лотке с морковью, где копался профессор, мелом было написано слово «Sale». Впрочем, Берта вспомнила, что экономия у англичан – это образ жизни. Распродажи, скидки, бонусы – все, казалось, видели в этом свою национальную идею. Жизнь в условиях перманентных распродаж: «Свадьбу сыграем в октябре – цены в отелях пойдут вниз!», «Обеденный стол поменяем перед Рождеством – скидки приличные в мебельном!». Казалось, доведись англичанину помирать, так он сначала узнает, когда будет максимальный дисконт на похоронные услуги. Берта, наблюдая за мучениями господина Планта, решила, что не будет ставить его в неловкое положение и что романтизма в подобной встрече совсем немного.