Этот мужик был моложе и крупнее Нефёдова, но бурлящая в Борисе ярость превратила его в силача.

– Похотливая тварь! – рычал Борис, нанося всё новые удары по окровавленному лицу мерзавца. – Порву!!!

Его противник практически не сопротивлялся, только продолжал умолять не стрелять в него:

– Не убивайте меня, господин майор! Я не хотел трогать вашу подругу. Но Хенк обещал уплатить мои долги в офицерском казино. Мне пришлось пойти на это дело.

– Отпустите его, прошу вас! – взмолилась Аллиет. По щекам девушки текли слёзы. – Я не хочу, чтобы вы его убивали! Ну, пожалуйста! Разве вы не видите, что он только орудие в руках Глота. Пока Хенк жив, он не оставит нас в покое.

– Да, да!!! – стоя на коленях, тряс головой мужик. – Ваша девушка права, господин майор. Я только орудие. Мне приказали…

Борис опустил занесённую для очередного удара руку. Еле живой, несостоявшийся насильник на четвереньках выполз из номера, оставив на полу размазанный кровавый след. Борис постепенно успокаивался. На смену гневу пришло чувство тревоги.

– Я совершил ошибку. Вчера я говорил о тебе с одним человеком, и кто-то подслушал нас. Видимо, надо было выбрать более безопасное место для встречи с ним… Теперь твой хозяин объявил нам войну. Поэтому ты больше не вернёшься в своё заведение. Я договорюсь с Ханом, чтобы тебя пока поселили на авиабазе в общежитии для вспомогательного персонала. Поработаешь пока в столовой официанткой или посудомойкой. Думаю, через несколько дней я сумею переправить тебя через границу… Скоро ты окажешься дома…

Эта стычка была только началом большой войны. Хенк уже понял, что Нефёдов водил его за нос, когда обещал подумать над его предложением сдать ему Макса Хана. Теперь Глот собирался уничтожить лгуна…

Счастливое решение воспользоваться аквалангами спасло им жизнь. С морского дна Игорь и Корбо видели, как тонула их яхта, как неторопливо кружило над головой подошедшее судно с убийцами, любующимися результатами своей работы.

Они решились воскреснуть, лишь когда в аквалангах почти закончился воздух. К этому времени киллеры уже покинули место «удачной ликвидации».

С этого момента для Игоря Нефёдова началась новая жизнь. Впрочем, поначалу он заявил спасённой подруге, что дал слово начальнику тюрьмы вернуться, и намерен его сдержать. Игорь даже вернулся обратно в сырой каземат, но пробыл там всего несколько часов. Вскоре в заведении поднялся страшный переполох. Запыхавшийся начальник тюрьмы лично прибежал, гремя ключами от дверей камеры Нефёдова, чтобы взволнованно сообщить узнику радостную весть:

– Губернатор объявил вас своим гостем. На улице уже ждёт его личный лимузин и кортеж охраны.

Выяснилось, что, узнав о случившемся, отец Корбо немедленно амнистировал молодого чужеземца. Недавний узник грязной камеры был с почестями принят во дворце правителя провинции.

Но главная награда была впереди. На праздничном ужине отец Корбо во всеуслышание объявил, что отдаёт свою дочь русскому герою, тем более что его девочка призналась, что любит этого парня. И ничего, что он белый. Мать Корбо – его четвёртая жена – тоже имела светлую кожу.

Для Игоря это была великая честь. И отказаться от неё означало, по местным обычаям, нанести смертельное оскорбление родственникам невесты. Да никому из присутствующих на приёме гостей и в голову не могло прийти, что кто-то способен добровольно отказаться от красавицы с миллиардным приданым.

Корбо считалась одной из богатейших невест Африки. Её отец, родной брат президента страны Моргана Арройи – Жан Батист Зубери Арройя контролировал одну из богатейших провинций. Находящиеся здесь месторождения урана, алмазов, углеводородов, морские и речные порты, в которых базировались многочисленные рыболовецкие флотилии, плантации хлопка – стабильно приносили уездному владыке миллиарды. Данная провинция была в наименьшей степени охвачена междоусобной войной по сравнению с другими областями страны. Это объяснялось тем, что на большей части её территории проживали соплеменники царствующих братьев.

Правда, между самими братьями мира не было. Чрезвычайно подозрительный Морган Арройя в каждом из приближённых видел потенциального предателя. Не был исключением и старший брат. Когда-то он отстранил его от руководства вооружёнными силами, а на последнем съезде правящей партии поразил даже ближайших соратников, заявив, что Жан Батист ему вовсе не родня по крови. По словам президента, их мать якобы недавно призналась ему, что тайно усыновила младенца чужого племени, чтобы скрыть от мужа смерть своего родного дитя при родах.

Никогда не посещая даже начальную школу, Арройя тем не менее неплохо знал мировую историю. В детстве он посещал миссионерскую школу и в отличие от многих своих соплеменников умел читать. В какой-то книге Арройя прочитал знаменитую фразу нацистского министра пропаганды Геббельса: «Кто в Германии еврей, решаю я сам». Морган запомнил эти слова и принял на вооружение. Объявив брата представителем презренного народа, он фактически начал процедуру его отстранения от всех государственных постов, чтобы в конечном итоге обезоружить и без труда уничтожить опасного конкурента.

Но и отец Корбо не терял надежду в скором времени сесть в президентское кресло. На открытый конфликт с братом Жан Батист пока не решался, однако через подставных лиц оплатил услуги швейцарского пиар-агентства. Пиарщики организовали масштабную кампанию по дискредитации федерального правительства. В крупнейших газетах многих стран мира практически одновременно появились статьи, в которых корреспонденты рассказывали о страданиях мирного населения Всеафриканской Республики, которое «тысячами гибнет под бомбами правительственной авиации и от специально организованного властями голода».

Новости ведущих европейских телеканалов начинались с «красочных» репортажей, в которых во множестве фигурировали документальные свидетельства преступлений преступного режима Моргана Арройи, – изможденные младенцы, изувеченные трупы и прочие ужасы войны.

Происходила странная метаморфоза. Всего пару недель назад никому и дела не было до того, что творится в самом центре Африки. Лишь несколько экзальтированных одиночек-правозащитников пытались бить в набат по поводу преступлений, ежедневно творимых всеми участниками конфликта в охваченной гражданской войной, далёкой, экзотической стране. Но это был «глас вопиющего в пустыне». Всем было наплевать на тысячи жертв бомбёжек, пухнущих от голода детей, толпы беженцев на границах. Для американского и западноевропейского делового и политического истеблишмента играло значение лишь то, что Морган Арройя разорвал отношения с Советским Союзом и пытается строить отношения с западным миром. А то, что в его богатой сырьевыми ресурсами стране происходят разные гнусности, – так этого дельцы от политики и владельцы транснациональных корпораций предпочли бы и дальше не замечать. Обыватель же был готов поглощать только те блюда, которые для него готовили средства массовой информации. И как только мощная машина пропагандистской раскрутки была запущена, неизвестная чужая война вдруг стала чуть ли не новостью номер один в мире. А надёжный деловой партнёр западного мира Морган Арройя превратился в мегазвезду, излучающую жутковатое сияние.