— А ты как думаешь? Для чего молодой, красивой, умной девчонке здесь находиться и заниматься охотничьим промыслом? Что у нее — денег мало? Да ее, с таким боевым опытом и умением целителя, с руками оторвут в любой госконторе и озолотят. Кто такие охотники, ты сам вчера на площади видел. Это элита бойцов Арланда.

Видел, конечно. Сам понимаю, что должны быть причины для того, чтобы такая женщина забилась в эту глушь и проводила свое время не блистая на балах и светских раутах, а в компании созданий и слуг Падшего. Нет, будь она мужеподобной особой с различными комплексами, я бы все понял. Такие есть и в земных армиях. Но в ней и в остальных волчицах скопилось столько нерастраченной нежности, желания любви и счастья, что поневоле хочется кого-нибудь убить.

— Все понял, не дурак.

Интересно, а если бы я был дураком, как бы ты это понял, «Я»?

Вновь обращаю внимание на Нату. Полуоткрытые губы, нежное лицо, прозрачная матовая кожа и немного испуганное выражение лица. Почти забытое чувство накатило на меня. Дикая смесь нежности, любви, заботы, счастья, желания спрятать от всего мира, от его бед и невзгод. Разум отшибло напрочь. Почти не соображая, где и с кем нахожусь, я наклонился и осторожно прижался губами к тонкой шее. Под ее кожей на грани чувствительности осторожно забилась жилка. Она, это она. Задыхаясь, я легкими касаниями перебирал ее чудесные волосы, гладил лицо, губы, узкие бедра, маленькую, аккуратную грудь. Целовал нежные плечи, гладкую шею, прелестные глаза.

— Влад, — едва слышно произнесла она.

Я не останавливался, потому что рядом со мной была она.

— Влад, — вновь прошептала она и, закинув чудесную, хрупкую руку за спину, обняла меня за шею.

Сердце рвалось от счастья: она со мной. Мои ласки становились более настойчивыми. Губы на ее теле сменялись руками, и наоборот.

— Влад, — простонав, она прижалась ко мне всем телом.

— Лика, — только и смог я прошептать, растворяясь в океане.

«Утро красит нежным светом». Какое утро — Хион уже близко к обеду. Поспал так поспал. Ну что ж, встаем и идем принимать водные процедуры. Жаль, что в номерах у Матвея не предусмотрены ванны. Ничего, не баре. Иду в конец коридора. Постояльцев не наблюдаю, только снизу доносятся несколько приглушенных голосов. Так, сначала в туалет типа сортир, а теперь и в душ. Ох, хорошо. Настроение отличное. Шрамы на руке исчезли, спасибо Нате. Ната…

Прижавшись головой к стене, я долго стоял в душевой. Наконец холодные струи воды привели меня в чувство. Не думать. Захожу в комнату и замечаю на стуле новую одежду — фасон тот же, качество изготовления и стоимость материала на порядок выше. Спасибо, Дуняша, как раз вовремя. Одеваюсь и спускаюсь вниз.

За столом спиной ко мне весело щебечет Дуняшка, изредка перебиваемая Натой. Тихо подхожу, подмигиваю Нате. Шлепок по корме Дуняши.

— Где обед?

Дуняша вскакивает, как подстреленный фазан, и шустро пытается ткнуть в меня кинжалом. Что за дурная привычка? Шаг вперед и влево. Контроль руки.

— Значит, ты решила, что меня легче зарезать, чем прокормить? — как можно более грустно спрашиваю я.

Никогда бы не подумал, что можно так стремительно краснеть. Если бы проводился чемпионат мира по этому виду спорта, первый приз точно взяла бы сестренка. Ната сидит и корчит рожицы, пытаясь не рассмеяться.

— Я-а… э… — пытается выдавить Дуняша.

— Понимаю, посетителей нет, Матвея нет, Яра нет, обеда нет. Что только не скажешь, чтобы объяснить попытку убийства брата, — произнес я совсем печально.

Ната не выдерживает и, складываясь пополам, оглашает воздух мелодичным смехом. Исполнение данной партитуры мужским голосом заставило бы всех окрестных кобылиц заинтересованно задвигать ушами и быстро мчаться в конюшню наводить красоту.

— Ты, ты… — пытается выдавить сестренка.

— Понял, сам все приготовлю.

Ната решает, что под столом ей будет удобнее. Она уже не смеется, а судорожно всхлипывает.

— Да все готово и давно ждет тебя, — обретает дар речи Дуняша.

— Тогда почему не несешь? — изумляюсь я. — А, понял. Ждешь, когда испортится.

— Я… Я… Я убью тебя! — кричит Дуняша и, сжимая маленькие кулаки, бросается на меня.

— Какой горячий дэвушка, — говорю я Нате, закидывая сестренку на плечо.

Дуняша увлеченно молотит кулачками по моей спине, пояснице и немного ниже.

— Видишь, сама призналась, что зарезать хотела, — продолжаю я свой монолог, обращенный к Нате.

Ната только хрипит и судорожно хватает воздух.

— Эй, Дуняш, — отвлекаю я сестренку от понравившегося ей процесса, — человеку плохо, умирает. Вода есть?

— Есть, конечно, — доносится из-за спины.

— Неси тогда вместе с обедом. — Я опускаю насупленную Дуняшу ногами на пол.

Несколько секунд сестренка смотрит то на меня, то на Нату. Приняв решение, она убегает на кухню. Потом показывается вновь.

— Ну, Влад, я тебе еще отомщу, — грозит мне кулачком и опять убегает.

Ната с трудом выпрямляется на лавке.

— Влад, ты в театре не выступал? — спрашивает успокоившаяся Ната.

— Нет, а где на него можно посмотреть?

— Говорили, что завтра с одним караваном приедет Королевский театр и даст в магистрате несколько представлений.

Интересно было бы увидеть местный вариант сценического искусства.

— Ладно, пойду я, засиделась тут у вас. Вечером зайду, проведаю Матвея.

— На охоту спешишь?

— Что ты, пока смертники не успокоятся, ни один охотник в погань не пойдет, — улыбнулась Ната и сразу осеклась, виновато посмотрев на меня.

— Проводи девушку хотя бы до ворот, ловелас, и драка покорми, — пробурчала сестренка, появившись из кухни с подносом и большим свертком под мышкой, — никуда твоя еда не убежит.

— Слушаюсь.

Быстро поднявшись и обняв одной рукой Нату, забираю у сестренки сверток с мясом для драка. Выходим во двор и не спеша идем к калитке. Останавливаемся. Время вышло, нужно что-то объяснить. Что? Сделать вид, что ничего не было, не получится — не тот случай.

— Нат, я…

Изящная ручка на губах прерывает мою попытку объяснения:

— Ничего не говори, Влад, и спасибо тебе.

— За что? — тупо спрашиваю я.

— За все.

Сердце заныло, нет сил даже шевельнуться, и лишь глаза провожают уходящую Нату. Хватит, собрался, надо покормить драка и разобраться с местными делами. Вчера я в них вляпался по самое не могу. Захожу на конюшню и открываю стойло. Драк приветствует меня радостным шипением. Ничего себе, где, интересно, вчерашний уродец?