— Я покормлю вас, а потом вы уйдете, — повторил он. Перышко с трудом попытался сесть. Когда он заговорил, голос его срывался от слабости, а лапы в страхе царапали твердую землю под корнями.

— Умоляю, не отсылайте нас обратно! Черная Звезда совсем плох. Нам кажется, что он каждую ночь теряет по одной жизни… Почти никто не сомневается в том, что он скоро умрет.

— Но у него должно быть много жизней! — нахмурился Огнегрив.

— Ты не видел, как тяжело он болен! — воскликнул Белогрудый. — Все наше племя напугано. Никто не готов занять место предводителя, если оно освободиться!

— А как же ваш глашатай, Головня? — спросил Огнегрив. Больные коты отвели глаза и промолчали, оставив его теряться в догадках, умер ли Головня, или просто не может возглавить племя из-за болезни и старости. И то, и другое, было вполне возможно, ведь к моменту изгнания Хвостолома Головня, как и Черная Звезда, давно уже перебрался в пещеру старейшин.

Он чувствовал, как тает его решимость. Жалость к несчастным неумолимо брала верх над здравым смыслом.

— Ладно, — сдался он. — Можете оставаться, пока не наберетесь сил для путешествия.

Он повернулся спиной к чужакам и подошел к Пепелюшке.

— Спасибо, Огнегрив, — прошептала она. — Я знала, что ты поймешь, почему я не могла бросить их! — глаза ее наполнились жалостью. — Я не могла позволить им умереть! Даже… даже если они принадлежат другому племени! Огнегрив понял, что она снова думает о Серебрянке, которую когда-то не сумела спасти. Он остановился и ласково лизнул ее в ухо.

— Ты настоящая целительница, — прошептал он. — Щербатая не ошиблась, когда выбрала тебя в ученицы!

Ему не потребовалось много времени, чтобы поймать для больных дрозда и кролика. В этой части леса всегда было полно всякой живности. Охотясь, Огнегрив заставил себя не переступать границы Речного племени, хотя оттуда очень заманчиво пахло дичью, а один раз он даже унюхал редкий запах водяной крысы. Однако он решил довольствоваться сочным кроликом, которого поймал возле Нагретых Камней, и черным дроздом, который был так увлечен расклевыванием улитки, что не услышал подкрадывающегося охотника.

Когда он вернулся, Пепелюшка сидела возле старого дуба и старательно разжевывала ягоды, сплевывая полученную массу в травяной сбор. Огнегрив оставил добычу возле корней дуба, но внутрь не полез. Его отпугивал тошнотворный запах болезни. Он посмотрел на жующую Пепелюшку и внезапно почувствовал острый приступ страха. Должно быть, она уже много раз залезала в эту жуткую пещеру?!

— Ты в порядке? — тихо спросил он.

Пепелюшка подняла голову от своих трав.

— Разумеется, — ответила она. — Я даже рада, что ты нашел нас! Мне совсем не нравится иметь секреты от своего племени! Огнегрив замялся и неуверенно покачал хвостом.

— Думаю, будет лучше, если мы никому об этом не скажем, — сказал он.

— А Синей Звезде? — прищурилась маленькая целительница.

— Вообще-то я должен сообщить ей… — удрученно пробормотал Огнегрив.

— …Но ведь она до сих пор не оправилась после предательства Когтя! — закончила за него Пепелюшка. В голосе ее не было ни вызова, ни упрека, она смотрела пристально, не сводя голубых глаз с лица глашатая.

— Порой мне кажется, что она выздоравливает, но потом она вдруг говорит что-то такое… — признался Огнегрив, отводя взгляд.

— Щербатая считает, что время лечит, — сказала Пепелюшка.

— Значит, она тоже заметила?

— Честно говоря, — грустно ответила Пепелюшка, — я думаю, это заметило уже все племя!

— И что говорят? — спросил Огнегрив, боясь услышать ответ.

— Она очень долго была великой предводительницей. Все просто ждут, когда она снова станет такой, как прежде.

Ответ Пепелюшки успокоил Огнегрива. Раз племя верит в свою предводительницу, значит, все будет хорошо! Синяя Звезда обязательно поправится!

— Ты вернешься со мной? — спросил он.

— Нет, я еще не закончила! — Пепелюшка подобрала зубами еще одну ягодку и принялась жевать. Сердце его было не на месте, когда он возвращался домой, оставив в лесу Пепелюшку и двух больных котов, от запаха которых у него мороз пробегал по коже. Он не знал, правильно ли сделал, разрешив им остаться.

Перед лагерем он остановился, залез под густой куст и, закатив от усердия глаза, как следует вылизался. Нужно было во что бы то ни стало счистить с себя тлетворный запах больных котов из племени Теней! Хорошо бы сейчас освежиться глотком холодной во ды из ручья, что протекает за песчаным оврагом, в котором тренируются оруженосцы, но несколько дней назад ручеек пересох. Можно, конечно, снова вернуться к реке, но нехорошо так надолго оставлять лагерь без глашатая. Что ж, видно, поиски Крутобока придется отложить до следующего раза!

Когда он выскочил из папоротников на поляну, навстречу ему кинулась Песчаная Буря.

— Охотился? — спросила она.

— Искал Крутобока, — ответил Огнегрив. Это была не вся правда, но, по крайней мере, самая безобидная ее часть.

— Значит, ты не мог видеть Белыша! — воскликнула Песчаная Буря, пропустив мимо ушей его признание.

— Разве он не в лагере?

— Должно быть, пошел на охоту, — бесстрастно сказала Песчаная Буря, и Огнегрив сразу догадался, что ей пришло в голову то же, что и ему — несносный оруженосец снова отправился к Двуногим.

— Что же мне делать? — опустил хвост Огнегрив.

— Пойдем, поищем его вместе? — предложила Песчаная Буря. — Может быть, если я поговорю с ним, у него, наконец, проснется совесть?

— Стоит попробовать! — обрадовался Огнегрив. По дороге к Высоким Соснам они не обмолвились ни единым словом. В воздухе не было ни ветерка, густые иглы мягко пружинили под кошачьими лапами. Огнегрив невольно подумал, что дорога к жилищу Двуногих знакома ему ничуть не хуже, чем путь к Нагретым Камням или к Четырем Деревьям, зато Песчаная Буря двигалась с опаской и часто останавливалась, чтобы понюхать воздух или хорошенько исследовать оставленные на земле метки.

Когда они вышли из сосняка в лес, Огнегрив заметил, что Песчаная Буря по-настоящему встревожена. Обернувшись, он внимательно посмотрел на нее. Вся дрожа, кошка не отрываясь смотрела в сторону жилища Двуногих.

— Ты уверен, что он пошел этой дорогой? — прошептала она, нервно оглядываясь по сторонам. Вдалеке залаяла собака, и у Песчаной Бури зашевелилась шерсть на загривке.

— Не беспокойся, собака не может выбраться за ограду, — смущенно сказал Огнегрив. Ему было немного неловко за свою осведомленность. Он не забыл, как Песчаная Буря смеялась над его домашним детством в ту пору, когда он впервые появился в лесу. Теперь она давно считала его лесным котом, и ему не хотелось лишний раз напоминать подруге о том, где он провел первые месяцы жизни.