Сейчас большинство из них уже покинули полуподвал и сооружали нечто вроде баррикады, сдвигая тронутые коррозией остовы разобранных механоидов.

Апостол, остановившись, поднял руку, привлекая внимание. Пользоваться связью он не хотел, кто его знает, прослушиваются частоты мью-фонов или нет?

Заметив появление бойца Ордена, вольные сталкеры мгновенно рассыпались по позициям, но Апостол не шелохнулся, терпеливо дождавшись, пока те опомнятся от паники. Нервозность сталкеров можно понять. Не каждый день на Пустошь обрушиваются ракетно-бомбовые удары.

Наконец из-за недостроенной баррикады вышел рослый, худой мнемотехник.

— Что надо? Убежище ищешь? — обратился он к адепту Ордена.

Апостол включил аудиосистему бронекостюма, и его голос, искаженный, усиленный, прозвучал, как рык:

— Назовись!

— Корень меня зовут. А ты не рычи, не таких обламывали.

— Ближе подойди. Поговорим.

— Ну? — Корень без страха сделал несколько шагов, остановился и повторил вопрос: — Что надо?

Апостол поднял забрало:

— Узнаешь?

— Ну, здорово!… — Колючий взгляд мнемотехника потеплел. — А Саид небось на прицеле нас держит, да?

— Угадал.

— Ладно, Апостол, дел много. Давай коротко.

— Я Аскета ищу.

— Ушел Аскет. Жив ли — не знаю. С головой у него проблемы. Вечно в пекло лезет.

— Это он об ударе предупредил?

— Да.

— Откуда узнал?

— Да маяки он нашел. Их у построек техноса накануне залетные наемники установили. Жаль, я вовремя не сообразил проверить, за какой надобностью они тут шатаются.

— Куда ушел Аскет?

— В сторону городища Припять.

— Спасибо, Корень. Мы за ним. А ты своих предупреди — пульсация будет.

Корень взглянул на небо, покачал головой.

— Откуда знаешь?

— Говорю — будет, значит, верь. Все. Бывай.

Корень прищурился:

— Ты Аскета выручать идешь или он враг Ордену?

— Выручать.

— Другое дело. Много он жизней сегодня спас. Удачи, Апостол. С тобой не напрашиваюсь, все равно ведь не возьмешь?

— Не возьму.

Сосновый Бор

Через зону повышенной гравитации шли долго.

Тектоническая трещина петляла, то плавно изгибаясь, то изламываясь под разными углами. Путь от этого удлинялся на километры, но прорываться по поверхности было бы еще сложнее. Там десятки блокпостов, минные поля, автоматические огневые точки…

Оба проводника двигались ровным, размеренным шагом, привычно экономя силы, а вот Шелесту приходилось туго, несмотря на поддержку сервомускулатуры бронескафандра.

Разговоры давно стихли, зрелище бездонных, озаренных багрянцем разломов уже не пугало и не выглядело таким впечатляющим.

— Славка, далеко еще? — не выдержав, с трудом проговорил Олег.

— По прямой — метров семьсот. — Сухостой взглянул на приборы. — Гравитация уже слабеет. Полтора «g». Пик прошли.

— Ты бы нормально ответил, я же по-человечески спрашиваю… — Дыхание Шелеста было прерывистым. — Мы ведь постоянно поворачиваем…

— Ты чего? Выдохся? — обеспокоенно спросил Монгол.

— Пока нет… Сердце пошаливает…

— Давай кейс понесу. Тяжелый небось?

— Нет. Спасибо. Сам. — Шелест примолк.

После очередного поворота трещина в земной коре внезапно начала расширяться, одновременно узкий скальный выступ, по которому проходила тропа, принял положительный уклон.

— Уже близко. — Славка узнал знакомые места. Монгол молчаливо кивнул, соглашаясь, и пошел вперед, держа оружие наготове.

Гравитация действительно быстро понижалась, возвращаясь к нормальным значениям.

Разлом постепенно превратился в мрачную пещеру с низким, давящим сводом, лишь далеко впереди виднелось смутно различимое пятно света.

— Там выход на поверхность? — спросил Олег.

— Овраг, заросший металлокустарниками, — подтвердил его догадку Сухостой. — Монгол сейчас разведает что к чему. Военные про этот выход знают, но опасаются зарослей автонов. Иногда, бывает, минируют, реже — засады оставляют.

Метров через сто они остановились.

— Монгола ждем, — скупо пояснил Славка.

Шелест молча присел на плоский выступ каменной породы.

В ушах гудело, перед глазами мельтешили разноцветные искорки.

«Ничего… Выдержу… — мысленно говорил себе Олег, чувствуя, как неровно бьется сердце. — Уже немного осталось. А там либо полная свобода, либо…».

О вероятном роковом исходе своего рискованного предприятия он предпочитал не думать, полагаясь на судьбу. В конце концов, в его положении толика фатализма не помешает…

Из сумрака внезапно возникла фигура проводника.

Он двигался бесшумно и быстро.

— Ну, что там? — спросил Славка.

Монгол присел на корточки.

— Непонятно… — ответил он. — Тамбур оцеплен. С бугорка хорошо видно: технику выгнали в «поле», вокруг дополнительные блокпосты установлены. В воздухе постоянно три «вертушки» барражируют.

— Выяснить что-нибудь смог?

— Связался с нашим прапором. Он говорит, по тревоге гарнизон подняли. Как всегда — никто ничего не знает. Но приказ у них — открывать огонь на поражение при попытке прорыва в зону тамбура.

— Значит, у нас проблемы? — спросил Шелест, внимательно прислушивавшийся к их разговору.

— Если тебя время не поджимает, то, в принципе, нет, — пожал плечами Сухостой. — Мы спокойно можем уйти в руины Соснового Бора и переждать там.

— Сколько ждать? — допытывался Шелест.

— А я откуда знаю? — искренне возмутился Славка. — Ну, не на оцепление же лезть!

Шелест был вынужден кивнуть, согласившись.

— Ладно, пацаны. Вам лучше знать. Время у меня пока терпит. Но только уговор — при первой же возможности вы проведете меня к тамбуру.

— Да не проблема. — В голосе Славки прозвучало явное облегчение. Шелест, видать, нормальный мужик. А бывают такие клиенты — упрутся и ни в какую, расшибись, но сделай, что обещал, немедленно.

— Ладно, значит, у выхода все чисто?

— Проверил, не в первый раз, — обиженно буркнул Монгол. — Куда пойдем? К Упырю?

— Да ну его… — Славка поморщился. — Псих.

— А кто такой Упырь? — поинтересовался Шелест, вставая.

— Да торговец местный. Обычно мы с Монголом у него в случае непредвиденных обстоятельств отсиживались, но только в последнее время он совсем плохой стал. Крыша у него поехала, после того как бункер «вертушки» раскурочили.