– На две, – стала торговаться Фрина.

– Предлагаю компромисс. Скажем, десять дней.

– Отлично. Ничего не предпринимайте в течение десяти дней, и я выведу вас на преступника. По рукам?

– По рукам, – кивнул Робинсон. – Я переговорю с констеблем Джонс. Эллис дурак, но до сегодняшнего дня я был уверен, что он чист, как лист бумаги. Вот мой телефонный номер, мисс Фишер. Не заходите слишком далеко, ладно?

– Уже зашла, – сказала Фрина. – Господин Смайти, я приняла извинения инспектора Робинсона и думаю, мы можем объявить это дело закрытым. Доброй ночи, джентльмены.

Фрина вздохнула с облегчением, когда Робинсон, Эллис и управляющий отеля направились к выходу. Она закрыла за ними дверь и рухнула на диван. Саша обнял ее.

– Дот, – позвала служанку Фрина, – закажи еще чая и садись за стол с нами. Надеюсь, на сегодня приключения закончились.

Дот неохотно подошла и села рядом с хозяйкой, отряхивая свой форменный жакет так, будто на нем остались следы от рук злополучного констебля.

Саша налил ей чая и снова откинулся на спинку дивана, обняв Фрину сильной рукой. Мисс Фишер дрожала. Саша подумал, что княгиня, вполне вероятно, переоценила силу Фрины. Дот с беспокойным видом отпила из чашки.

– Что ж, теперь они охотятся не только за Сашей, но и за мной, – произнесла Фрина дрожащим от возбуждения голосом. – Отлично, да?

– О да, отлично, – с иронией пробормотал Саша. – Отлично!

– Что вы имеете в виду, мисс? – спросила Дот, со звоном поставив чашку на стол. – Кто за вами охотится? Тот, кто подложил на шкаф пакетик? Я бы с ним быстро разобралась, – продолжала она, яростно впиваясь зубами в пирожное. – Он бы у меня поплясал.

– Да, он бы поплясал. Саша, пришла пора рассказать все, что тебе известно о Roi de Neiges.[32]Говори, мы слушаем, – приказала Фрина. Она уже совершенно успокоилась. Дрожь сопровождала охотничий азарт, а не страх. Фрина была довольна собой.

Саша крепче прижался к Фрине и послушно заговорил:

– Ближе к концу войны мы поехали в Париж. Я был еще ребенком и мало что помню, только грохот пушек, который все приближался и приближался. Помню испуганную маму и то, что мы не могли заснуть. Я не помню Россию, из которой мы уехали зимой; впрочем, я вспоминаю холод, это одно из самых первых моих впечатлений – снег и холодный ветер. В Париже тоже было холодно. Мама с бабушкой приехали в Париж в восемнадцатом году, но еще до заключения мира. Они предприняли большое путешествие: сначала бежали в Архангельск, где были англичане. Большую часть пути они прошли пешком.

– Все это очень трогательно, из твоей истории получился бы замечательный фильм, но, пожалуйста, revenons!a nos moutons,[33]– оборвала его Фрина, устояв перед завораживающим взглядом карих глаз и сладким голосом Саши.

– Терпение, – улыбнулся он, нисколько не смутившись. – Если ты будешь меня прерывать, я потеряю нить рассказа. Итак, все мы были в Париже, отца убили революционеры, и мама продала кое-что из фамильных драгоценностей, чтобы мы не умерли с голоду той зимой. Например, изумруды и другие прекрасные камни. Мы искали покровителя, и нашла его не мама, а бабушка – англичанина, настоящего лорда. Он снял нам квартиру и кормил нас, как будто мы были его собственными детьми, – и все из-за любви к бабушке. Как мы над ним потешались – мама и я!

– Понятно, что же дальше? – нетерпеливо спросила Фрина.

Дот во все глаза смотрела на Сашу, будто он свалился с другой планеты.

– Итак, мы с сестрой жили у английского лорда до тех пор, пока нам не исполнилось шестнадцать. Потом нас отправили в школу в Швейцарию. Нас не было дома целый год, бабушка писала, что в Париже все хорошо, и мы не интересовались подробностями. Когда мы вернулись (это было два года назад), то обнаружили, что старый лорд умер (жаль, он был щедрым человеком!) и что мама при смерти. Мы видели, как она умирает. Она пристрастилась к кокаину, и так как лорд оставил бабушке немалое наследство, могла купить его столько, сколько хотела. Она нюхала наркотик горстями и после дозы становилась счастливой и живой, совсем как прежде. Но потом замыкалась в себе, начинала плакать, а после кричала и впадала в истерику. Таков был обычный цикл. Она не могла спать. Она умоляла нас убить ее. Еще несколько недель, и я бы взял грех на душу, – признался Саша. По щекам его ручьем лились слезы. – Но она умерла. Однако перед этим мы упросили ее сказать нам, кто это сделал, кто приучил ее к этому смертельному наркотику. Она ответила: Снежный король, Le Roi, давал ей кокаин бесплатно. Мама считала его добрым, но потом цена стала расти. Она продала все свои драгоценности. Но бабушка знала, что не все попало к ростовщикам. По слухам, король питал слабость к дорогим камням, и царское ожерелье отправилось прямо к нему. Как и жемчуга княгини.

Сашина речь пронзила мозг Фрины, как ланцет солнечное сплетение. Рассказчик прервался, чувствуя, как она напряглась, но ей не удалось поймать мысль. Фрина махнула рукой, и Саша продолжил:

– И еще бриллиантовое ожерелье, сделанное, как говорят, по заказу Екатерины Великой. Бабушка сказала: если мы сумеем попасть в парижское высшее общество, то когда-нибудь обязательно увидим на ком-то это ожерелье и вычислим нашего врага. Так родился «Балет-Маскарад». Мы с сестрой с детства любили танцевать, хотя и не были профессионалами. Мы показали старый балет «Дева и Смерть», и о нас заговорил весь Париж. Каждый вечер мы выходили на сцену переполненного зала старой Оперы и каждый вечер оглядывали дам с драгоценностями в поисках нашего ожерелья. Представления даже стали приносить прибыль, – с бесхитростным изумлением заметил Саша. – А мы продолжали искать. И вот наконец мы его увидели. На груди недостойной, женщины легкого поведения. Я пришел к ней, и она сказала, что просто взяла его напрокат. Владельцем оказался какой-то выскочка из Нового Света. Я отыскал и его, и он признался, у кого купил ожерелье. И вот я здесь, чтобы найти этого человека и убить его… Можно еще чая?

– Имя, Саша, скажи его имя!

– Если я назову его, ты можешь его предупредить и моя месть не удастся, – проныл Саша. – И княгиня с меня голову снимет.

– Вот как? Если ты не назовешь его, я сама с тебя голову сниму, а я сейчас ближе, чем княгиня, – пригрозила Фрина, оскалив зубы и схватив десертный нож, словно решила немедленно приступить к делу.

Саша едва заметно пожал плечами.

– Его зовут Эндрюс, – поддался он. – Мы видели его в тот вечер, когда я имел удовольствие с тобой познакомиться. С виду он не так умен, чтобы быть нашим Roi. Но так сказал мне американец. И я видел расписку о продаже. Он заплатил за ожерелье целое состояние, оно столько не стоило.

– У вашей матери пропали еще какие-нибудь драгоценности? – спросила Фрина.

– Да, еще кое-что, – кивнул Саша. – Большая бриллиантовая подвеска. Брошь в форме птицы с расправленными крыльями работы Фаберже – эмаль и бриллианты. Длинная нитка розового жемчуга. Их мы еще не видели.