не менее, как только путники решили, что можно расслабиться и продолжить их пеший путь, свернув с тропинки, как из тьмы, отливая зеленоватым сиянием, появилась узкая, длинная лодка.

Одинокая исполинского роста фигура, стоявшая точно посредине лодки, правила ею с помощью внушительного шеста, который, как и лодка, отливал в темноте призрачным зеленоватым светом. Фигура великана была укутана в черный плащ, а лицо скрывала надвинутая очень низко на лоб широкополая шляпа.

Так и не издавав больше ни звука, лодка из плывущего состояния в мгновение ока перешла в абсолютно неподвижное. Великан приветствовал путников лёгким наклоном головы. Когда он заговорил, голос его звучал как шелест ветра.

— Уберите оружие или я вас никуда не повезу! — потребовал лодочник голосом спокойным как штиль, что только придало весомости безапелляционности его тона.

— И куда же вы собрались нас везти? — поинтересовался Жульен.

— Как куда? — удивился лодочник. — Ясное дело куда. Или вниз по Смородинке или вверх…

— То есть вы хотите сказать, что это, — Рауль кивнул на темнеющую в полумраке реку, — река Смородинка. А вы не путаете, уважаемый? Смородинка-то ведь огненная река!

— Это она в сказочной реальности огненная, — прошелестел из под шляпы голос. — А здесь нейтральные её воды. Так куда плывём вниз или вверх по реке? И чем платить будете? Воспоминаниями или мечтами?

— Мы заплатим вам молчанием, уважаемый подпольный перевозчик, — многозначительно произнесла Фелисити, выступив вперёд.

— Молчания мне и без вас хватает, — усмехнулся лодочник. — Вы слышите это?

— Что? — в разноголосый разнобой недоуменно уточнили путники. И тут же почти все сами себе и ответили. — Нет. Мы ничего не слышим. Совсем ничего.

— Вот именно? — кивнул лодочник. — Вы ничего не слышите. Совсем ничего. Поэтому спасибо, уважаемая, но оставьте молчание себе. А мне, в качестве платы, отвесьте воспоминаний или мечтаний.

— Вы меня не поняли, — усмехнулась Фелисити. — Я предлагаю вам такое молчание, которое сохранит вам вот эту вашу, нарушающую законы межреальностной переправы, работу, — она кивнула на лодку.

— О! — насмешливо выдохнул лодочник. — Вот вы о чём? Что ж сделайте услугу! И я вам за неё буду только благодарен!

— Что-о? — оторопела Фелисити.

— Я сказал, что буду только счастлив, если больше никогда не увижу ни эти воды, ни эту лодку, ни этот шест! — ещё более насмешливо пояснил лодочник, окидывая взглядом перечисленные им объекты. — Более того, я буду безмерно признателен тому, кто избавит меня из тюрьмы этого моего проклятия… — лодочник впервые поднял голову настолько, чтобы можно было рассмотреть его лицо. Впрочем, лица у перевозчика, как выяснилось, не было. Из под шляпы мелькнула ярко белая кость черепа. — Но, насколько я знаю, это никому не под силу! Поэтому извольте платить согласно выставленного мной счета или я вас никуда не повезу. Вы, конечно, можете попробовать добраться вплавь, но, боюсь, что плавание ваше закончится, едва только вы войдёте в воду. Уж поверьте мне на слово, призрачные пустынницы, водящиеся в этой части Смородинки — самые голодные призрачные пустынницы во вселенной.

— Вообще-то мы собирались идти пешком, — чисто из чувства, дабы за лодочником не осталось последнее слово, сообщил Рауль.

— Что ж, если вас не пугает океан абсолютной пустоты и опять же самые голодные призрачные пустынницы во вселенной, то вперед! Не смею вас задерживать! — хмыкнул лодочник, слегка склонив перед ними голову, и кончики пальцев его правой руки на мгновение коснулись кончика широкой полы его шляпы.

— Мы конечно пришлые души, но отнюдь не доверчивые, поэтому будь и ты цел и неделим! — кивнул лодочнику Жульен, словно бы прощаясь.

— Он то будет цел и неделим, а вот мы вряд ли, — внезапно произнёс Рауль, и выражение лица его ясно говорило, что он удивлён тому, что сказал, даже больше, чем все остальные. — Я… Я не могу это объяснить, но я знаю это. Он, — Рауль кивнул на лодочника, — говорит правду. — Я знаю это точно так же, как и то, что нам не надо не вниз, не вверх по реке, нам надо на другой её берег. Я знаю это, — неуверенно повторил Рауль. — И всё же я могу ошибаться. Наверное.

— Думаю, что нет, ты не ошибаешься, — возразил внуку прадед. — Звёздный Дракон рассчитывал, что дар прекогниции Тубан поможет тебе в твоих поисках. Так что это просто сбылось ещё одно предсказание Звёздного Дракона.

— Лодочник, как ты отнесёшься к тому, чтобы взять с нас в качестве платы за проезд по три воспоминания с каждого, но не в безраздельное владение, а на прокат? — внесла Фелисити новое контрпредложение. — Не спеши отказываться, — приподняла она указательный палец, — хорошо подумай сначала, ведь это на двенадцать новых сюжетов больше, чем, если ты возьмёшь от нас пусть и навсегда, но по одному воспоминанию. И плюс к этому я обещаю, что сделаю от себя всё возможное, чтобы помочь тебе избавиться от проклятия. Ну что по рукам?

— По рукам, — кивнул перевозчик. — Но только если я получу на прокат по семь воспоминаний с каждого, да ещё и на свой собственный выбор!

— А больше вам ничего не надо, — язвительно усмехнулся Теарус де Ларуан. И сквозь зубы добавил: — Шкуродёр!

— А вы что-то ещё предлагаете? — без тени насмешки, скорее даже с надеждой в голосе поинтересовался перевозчик.

— Нет, разумеется, нет, — поспешила заверить Фелисити. — Наоборот, мы считаем вашу цену неразумно высокой.

— Ну что ж, — усмехнулся лодочник. — В таком случае, попробуйте договориться с каким-нибудь другим перевозчиком.

— Но разве вы не единственный? — недоуменно переспросил Жульен.

— Единственный, — хмыкнул лодочник. — И потому, господа, я спрашиваю вас ещё раз, каким будет ваше положительное решение?

— Мы согласны на семь воспоминаний на прокат с каждого, — кивнул Теарус.

— Как я и думал, — без всякого злорадства или торжества в голосе заметил лодочник. — Добро пожаловать на борт. Так значит не вниз или вверх, а другой берег. Что ж, кто платит — тот и музыку заказывает! Отвезём туда куда приказано! Для меня главное, чтобы никто из вас не свалился за борт, поскольку я бы очень хотел получить все сорок два обещанных мне воспоминания, а вот куда везти вас мне совершенно всё равно.

Поднимаясь на борт, каждый из путников делал это сверхосторожно, опасаясь того, как бы лодка не перевернулась. Тем не менее, беспокоились они совершенно напрасно: так как у лодки подобного даже и в мыслях не было. Более того, она стояла настолько неподвижно-непоколебимая, словно находилась не в воде, а была надёжно вцементирована в землю.

Но вот лодочник погрузил отливающий сумрачным светом шест в воду и оттолкнулся от берега. И лодка, которая ещё мгновение назад казалась совершенно и основательно нерушимой,