Он рассмеялся.

— Я не спорю. Но помяни мое слово: если ты не сможешь вырываться сюда хоть изредка, то в один прекрасный день просто сломаешься. Вот увидишь. Даже если считаешь гостиницу своим детищем.

Элли подозрительно покосилась на Скотта.

— Личный опыт?

— Считаешь, я вообще ничего не делаю, только пишу? — возмутился Скотт.

— А разве нет?

Он нахмурился пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, но так и не смог.

Тут Элли заметила как далеко они заехали, и резко натянула поводья.

— Нужно возвращаться.

Скотт бросил взгляд на часы.

— Нет, у нас есть еще немного времени. А там впереди, насколько мне помнится, есть чудесная бухточка Мы сможем привязать лошадей и дать им немного остыть.

— Нет. — Элли замотала головой. — Я никогда не заезжаю дальше этого места.

— Но почему?

— Из-за того дома. — Кивком головы она указала в сторону — там, на самой вершине искусственного холма высилось здание в стиле модерн. Стены из стеклобетона, плоская крыша. Здание резко бросалось в глаза поскольку было выстроено на холме, а не на сваях как все остальные дома на берегу. Остатки каменной стены окружавшие его с трех сторон, делали его похожим на какой-то ультрасовременный замок. — Видишь его? Это пляжный домик семейства Лерош, наших родственников.

— Ну и что?

— А то, что мне как-то неловко кататься там верхом. — Элли зябко потерла голые руки. К вечеру слегка похолодало, и кожа у нее покрылась мурашками. — Только представь себе, что кто-то из этой семейки сейчас плавает в бассейне. Обернутся, увидят меня и еще, чего доброго, решат помахать мне рукой! Придется тогда тоже помахать, сделать вид, что оказалась тут случайно, хотя не думаю, что они узнают меня. Да и с чего бы им меня помнить? Такие богачи, как Лероши, обычно стараются держаться подальше от бедных родственников вроде меня.

— Что такое? Мне кажется, я чувствую в твоем голосе нотку враждебности.

— Скажи лучше, ненависти, — буркнула Эллисон. — Если раньше у нас не было особого повода их ненавидеть, зато теперь он точно есть.

Скотт небрежно откинулся в седле.

— Что ты хочешь этим сказать? — с любопытством спросил он.

— Джон Лерош, нынешний глава этой ветви семьи, подал на нас в суд.

— Что?! — ахнул Скотт. — На каком основании?

— Считает, что мы провернули через банк Чанса какую-то грязную махинацию, чтобы заставить его выставить на торги «Жемчужину», — неохотно созналась Эллисон.

— Что значит «банк Чанса»? — опешил Скотт.

— Семья Оливера Чанселлора когда-то основала в Галвестоне Первый городской банк, который в настоящее время именуется «Либерти юнион нэшнл банк». И хотя отец его давно уже продал банк, однако в то время, когда случилась эта злополучная истории с непогашением кредита, Чанс все еще работал в нем. И вот теперь Джон Лерош утверждает, что именно Чанс уговорил руководство банка выставить «Жемчужину» на торги, поскольку, мол, ему было известно, что мы хотим ее заполучить. И что Чанс использовал закрытую информацию, чтобы помочь нам ее купить.

— А это так?

— Нет, конечно! Что за вздор?! — Эллисон откинула с лица прядь волос. — Чанс — один из честнейших людей, которых я знала. Он — сама порядочность. К тому же они с Рори знать друг друга не знали до того, как закончилась история с кредитом и остров был выставлен на торги. Собственно говоря, именно тогда-то они и познакомились. Мы как раз пытались взять в банке ссуду на покупку «Жемчужины».

— Ну, тогда, значит, вам не о чем волноваться.

— На первый взгляд, может, и нет. Поскольку все обвинения фальшивые, у Джона Лероша нет ни малейшего шанса выиграть дело. Но если он все-таки потянет нас в суд, то разбирательство влетит нам в копеечку. Чанс считает, что в этом все дело. Джон Лерош стремится разорить нас, чтобы мы были вынуждены продать гостиницу.

Одна мысль, что после всех трудов, волнений и забот им придется все-таки расстаться с «Жемчужиной», разрывала Эллисон сердце. Не в деньгах дело — черте ними, с деньгами, — просто Элли чувствовала, что между ними и домом есть какая-то связь… ее всегда тянуло туда, еще задолго до того, как остров стал их собственностью.

— Но больше всего меня бесит то, что Лерошу, в сущности, наплевать на Жемчужный остров. Да и всем остальным из их семейства тоже. Это все из-за Маргариты — они убеждены, что, пока остров принадлежал им, семье Лерош сопутствовала удача. Помните легенду о царе Мидасе? Так вот, для них Жемчужный остров что-то вроде этого… этакий талисман на счастье. Они ведь и разбогатели-то только пока владели им. А потом остров был продан и удача отвернулась от них. Думаю, Джон Лерош свято верит, что все его финансовые неудачи — только из-за продажи острова. И готов на все, лишь бы заполучить его обратно.

Страх холодной змеей сдавил сердце Элли.

— Даже не знаю, что мы будем делать, если нас заставят продать его. И дело не только в самом доме… просто гостиница… В общем, не могу объяснить тебе, как много она значит для всех нас. Это наше детище, понимаешь? — Элли покосилась на современное подобие замка у нее за спиной. — Господи, как же я иногда ненавижу всю их семейку! Они-то ведь палец о палец не ударили, чтобы сохранить «Жемчужину»! Годами даже не появлялись там! Видел бы ты, в каком состоянии был дом! Мы работали как проклятые! А когда потратили кучу денег, все привели в порядок, тут же налетели эти стервятники, чтобы отнять у нас дом.

— Ну и что же вы намерены делать? — мягко спросил Скотт.

— Драться, — без малейшего колебания в голосе заявила Эллисон. — И плевать, во что это обойдется. «Жемчужина» наша по праву, и мы не собираемся с ней расставаться.

Скотт бросил взгляд через залив. Лицо у него стало задумчивым.

— Наверное, ты права, нам действительно пора возвращаться. Шторм надвигается быстрее, чем я предполагал.

На обратном пути в гостиницу Скотт был на удивление молчалив, что было совсем на него не похоже. Решив оставить его в покое, Элли принялась наблюдать за приближением шторма. А зрелище действительно было захватывающее.

Облака, которые вот уже около часа, словно овцы, сбивались в кучу на горизонте, угрожающе потемнели и теперь надвигались на остров, закрыв от него солнце. Первые, еще ленивые капли дождя очень скоро превратились в сплошной поток, звонко барабанивший по крыше машины. В конце концов Скотт включил «дворники», а потом и фары.

Через несколько минут она предстанет перед Эйдрианом и Рори, спохватилась Эллисон, и сердце у нее екнуло.

— Давай подъедем к черному ходу, — попросила она, когда вдалеке показался дом. Стоянка перед парадным входом была до отказа забита машинами — стало быть, большая часть постояльцев отсиживается внутри, сообразила Элли. В такое время, да еще в такую погоду торчать на пляже или бродить по антикварным магазинчикам города мог разве что ненормальный. — Если ты ничего не имеешь против черной лестницы, мы сможем пробраться в дом и при этом остаться сухими.