По словам Чанса, смотревшего передачу от начала до конца, Джон держался невозмутимо и сиял улыбкой — в точности как какой-нибудь замешанный в темных делишках политик. Но стоило только упомянуть судебный иск, как он дал волю ярости. Джон заявил, что вел дела с банком в Галвестоне многие годы, поэтому он, мол, был в таком шоке, когда сын президента банка воспользовался своим влиянием и помог каким-то трем идиотам завладеть его кровной собственностью, чтобы открыть гостиницу. Потом он чуть ли не со слезами на глазах заявил, что желает вернуть этот дом из «чисто сентиментальных соображений». И добавил: «Сказать по правде, мне искренне жаль беднягу, вздумавшего остановиться в „Жемчужине“, поскольку дом настолько обветшал, что в любой момент может просто обрушиться вам на голову. А о приличном завтраке там можно только мечтать. Кретины, что купили его, хотели только подложить свинью Лерошам».

Эллисон смотрела на Чанса, тщетно стараясь осмыслить услышанное.

— Просто не могу поверить, что он такое сказал…

— Вот и я тоже, — хмыкнул Чанс. — Довольно глупо с его стороны ввязываться в это дело. Судебное разбирательство влетит ему в копеечку. Но выиграть дело будет непросто. Мы как раз это обсуждали.

— А Малькольма спрашивали? Может, он что-то посоветует? — Эллисон имела в виду адвоката, которого нанял Чанс. — Что он говорит?

— Я позвонил ему сразу же, как только закончилось интервью, — объяснил Чанс. — Он говорит, что все складывается очень даже неплохо и что Лерош сам себе только навредил этим интервью. Конечно, мы не станем подавать встречный иск за то, что он назвал нас идиотами, то ясно. Зато его заявление, что ему, мол, «жаль беднягу, задумавшего остановиться в „Жемчужине“», можно расценить как преступное намерение с целью повредить репутации и попытку нанести ущерб чужому бизнесу. Кстати, уже звонили из местной газеты — хотели узнать, что мы можем сказать по поводу этого интервью.

— И что ты им ответил? — поинтересовалась Элли.

— Слово в слово то, что посоветовал Малькольм: «Без комментариев». Это касается и всех остальных, поняли? Кто бы ни спросил — без комментариев. В особенности если мы собираемся вчинить Лерошу иск.

Приняв душ и переодевшись, Эллисон заглянула в комнату Эйдриана.

Брат выполнял сложные каты тайцзы.

— Насколько я понимаю, Рори с Чансом отправились к себе?

— Да, — буркнул Эйдриан не останавливаясь.

— Хочешь, я приготовлю что-нибудь на ужин?

— Я попозже сам приготовлю. — Эйдриан принял позу, которая, насколько помнила Эллисон, помогала обрести душевное равновесие и сосредоточиться, и тут же забыл о ее существовании.

Чувствуя себя слегка обиженной такой холодностью, Элли в нерешительности топталась на пороге. Она успела привыкнуть к тому, что брат всегда где-то рядом, готовый в любую минуту кинуться на помощь. Конечно, его занятия восточными единоборствами требовали предельной концентрации… и все же он еще никогда так ясно не давал ей понять, что она ему мешает.

— Ты злишься на меня, да? Нет, конечно, я знаю, что ты боишься за меня, боишься, что я снова стану мучиться, но сейчас ты ведешь себя так, словно ты… словно ты зол как черт. — Элли рассмеялась, ожидая, что брат тут же обиженно надуется и скажет, чтобы она прекратила молоть вздор.

Но Эйдриан молча принял другую позу.

— Просто не понимаю, почему ты себя так ведешь! — Элли покачала головой. — Ты ведь нисколько не возражал, когда Рори проводила дни и ночи в квартире Чанса, верно? Конечно, ты беспокоился, но не бесился, как сейчас.

Эйдриан наконец соизволил взглянуть на Эллисон.

— Рори по крайней мере любила мужчину, с которым спала. В этом все и дело.

Слишком ошеломленная этим выпадом, Элли невольно разинула рот. Но потом ярость ударила ей в голову, и она ринулась в атаку.

— О да! Сильный довод, что и говорить! Будешь утверждать, что ты тоже влюблен в каждую женщину, с которой проводишь ночь?

— Это другое дело.

— Интересно почему? Наверное, потому, что ты мужчина?

Эйдриан раздраженно фыркнул. Потом взял полотенце и принялся вытирать мокрое от пота лицо.

— Ладно, ты права. Может, я и не был в них влюблен, но у меня по крайней мере хватало порядочности дать им понять, чтобы они не ждали от меня больше, чем я могу дать.

— То же самое можно сказать и о Скотте.

— Это совсем другое.

— Потому что я твоя сестра?

— Да, будь оно все трижды проклято! — Эйдриан швырнул полотенце в угол. — И мне противно видеть, как этот хлыщ просто использует тебя, понимаешь? Ты для него — всего лишь очередная куколка, не больше…

— Эйдриан… — Элли, поморщившись, взялась за виски. — Я ведь уже не ребенок. И не нужно меня защищать, понимаешь? Поверь — я знаю правила игры.

— Черта едва ты их знаешь! А вот я… я знаю тебя, Элли! И если ты думаешь, что сможешь водить Скотта на помочах, то просто обманываешь себя. Ты как ребенок, который играет с огнем. Да что там! Я готов поспорить на что угодно, что ты уже по уши влюблена в этого парня.

— Я ведь уже говорила тебе — мне это не нужно. Я не хочу замуж, не хочу детей.

— Даже странно слышать такое от женщины, которая до сих пор играет в куклы.

— И что это значит?

— Честно? — Эйдриан бросил на сестру испытующий взгляд, и Эллисон заметила, что гнев его разом исчез, а в глазах вспыхнуло беспокойство. — Мне кажется, ты просто неосознанно стараешься найти замену ребенку, которого ты когда-то потеряла.

У Элли перехватило дыхание. Вырвавшаяся у Эйдриана фраза была для нее словно удар в солнечное сплетение. Они с Эйдрианом всегда старательно избегали упоминать о случившемся у нее выкидыше, даже Рори ничего об этом не знала. Это случилось много лет назад, но слова Эйдриана разбередили незажившую рану в ее душе. Элли, хватая воздух побелевшими губами, привалилась к стене.

— Элли… — пробормотал Эйдриан. Она подняла на брата глаза и заметила, как он виновато отвел взгляд в сторону. Плечи у него поникли. — Прости…

— Ничего. — Она зажмурилась. Когда голова у нее перестала кружиться, Эллисон снова посмотрела на брата. — Думаю, будет лучше, если мы оставим эту тему. Пошли, Сейди.

Оказавшись на черной лестнице, Элли судорожно обхватила себя руками и прислонилась к стене, дожидаясь, пока уляжется дрожь в ногах. Сейди жалобно заскулила и уставилась на нее испуганными карими глазами.

— Все в порядке, девочка. — Элли наклонилась и погладила собаку. — Старшие братья почему-то всегда уверены, что знают все на свете, но ведь это не так, верно?

Сейди, внимательно вслушиваясь в слова хозяйки, склонила голову набок. Это было так трогательно, что у Элли защипало глаза. Может быть, старшие братья действительно мало что понимают, но ее брату когда-то хватило ума и чуткости понять, каким дорогим подарком станет для нее этот щенок. Впервые она увидела Сейди десять лет назад, когда тетя Вив забрала ее из больницы и привезла домой. Нет, уже почти одиннадцать, спохватилась Эллисон, заметив, что у Сейди начинает потихоньку седеть морда.