Я вспомнила красные пятна краски на пальцах Райдера и повернулась к нему. Слегка улыбаясь, он отпустил мою руку, подошел к разрисованной стене и зашагал вдоль нее, пока не остановился перед фигурой мальчика. Обхватив себя руками, я подошла ближе, а парень провел рукой по плечу темноволосого мальчугана. Меня поразила прорисовка деталей, вплоть до рук, засунутых в карманы стареньких джинсов. Белая рубашка выглядела настолько реальной, настолько прозрачной, что казалось, ее вот‑вот сдует с хрупкого тельца. Мальчик смотрел на граффити у него над головой, и выражение его лица проняло меня до кишок.

Безнадежность.

Она сквозила в его светлых каре‑зеленых глазах. Опустошенность проступала в линиях рта, в нахмуренных и чуть приподнятых бровях. Безысходность казалась почти осязаемой. Она висела в воздухе. Я знала этот взгляд. Я видела его. Знала, как он ощущается.

В нем читалось: неужели моя жизнь навсегда останется такой? Неужели будущее окажется таким же, как настоящее?

– Меня пару раз арестовывали за граффити, – сказал Райдер, отступив от стены и засовывая руки в карманы потертых джинсов, совсем как ребенок на стене перед ним. – Но это одно из тех мест, где можно малевать, ничем не рискуя. Здорово прочищает мозги. Я ни о чем не думаю, когда занимаюсь этим.

– Так это… все ты сделал?

– Да.

Ошеломленная, я уставилась на мальчика. Райдер создал портрет с помощью нескольких баллончиков краски? Потрясенная, я медленно покачала головой. Райдер всегда был талантлив. Когда мы росли, он рисовал на любом клочке бумаги, но то, что я увидела сейчас, потрясло меня до глубины души.

Я не могла отвести глаз от этого изображения, какне могла справиться с болью в груди и жгучими слезами, подступившими к горлу. Я знала, что они никогда не прольются. Они никогда не вырывались наружу. Но сейчас, мне хотелось плакать, потому что я знала, что грустный, обреченный мальчик на стене – это Райдер.

– Ты видела Аллею граффити или здание склада? – спросил Райдер, имея в виду места в Балтиморе, где уличным художникам разрешали творить, не опасаясь преследования со стороны городских властей.

Я кивнула.

– Один раз я была на Аллее. – Я с трудом оторвала от него взгляд и снова посмотрела на стену. – Там красиво… как и здесь. Поразительно. Даже не верится, что все это сделал ты.

Райдер дернул плечом.

– Пустяки.

– Невероятно. – Я снова подумала о своих фигурках из мыла и чуть не рассмеялась. – Мне такое… не под силу.

Он склонил голову набок.

– Могу показать, как это делается.

Я еле сдержала смешок. Мне почему‑то казалось, что это равносильно тому, чтобы всучить цветные карандаши и книжку‑раскраску заходящемуся в истерике малышу.

Повернувшись ко мне, он поднял глаза на небо, где сгущались тучи.

– Я имею в виду, если ты хочешь. Есть и другие места, где можно заниматься этим вполне законно.

Я оглянулась на стену и попыталась представить себя за созданием чего‑нибудь столь же впечатляющего. Наверное, апогеем моего творчества стал бы детский рисунок человечка.

– Мне бы не хотелось ничего испортить.

Райдер криво усмехнулся.

– Ты и не испортишь. Обещаю.

Не уверенная в этом, я не ответила, снова возвращаясь к мальчишке на стене. Мне стало интересно, приводил ли парень сюда Пейдж. И тут же отругала себя за глупые мысли. Конечно, приводил. Возможно, они занимались этим – в смысле, теггингом[16] – вместе.

– А… Пейдж тоже умеет это? – спросила я, и мои щеки запылали.

– Ты про теггинг? – Усмешка сползла с его губ, и Райдер покачал головой. – Может быть, поначалу ей было интересно. Я имею в виду, она раньше приходила и смотрела, как я работаю, но, честно говоря, не думаю, что ее это увлекает.

Я снова посмотрела на стену.

– Она не будет против… если ты покажешь мне, как это делается?

– Да нет, – прозвучал быстрый ответ. – Почему она должна быть против?

Я не знала, как на это ответить.

– Она понимает, как много ты значишь для меня, Мышь. – Райдер шагнул ближе. – И, я уже говорил тебе, у нее непростой характер. Она нелегко сходится с людьми, но с тобой поладит. Со временем. – Он помолчал. – Для нее не проблема, что мы с тобой общаемся.

Я медленно подняла на него взгляд. Наверное, следовало объяснить ему, что для его девушки это как раз может стать проблемой, и я бы не стала осуждать ее, но пришлось поверить ему на слово. Он знал ее гораздо лучше, чем я, и вчера в классе Пейдж не грубила мне. Она просто обозначила свое место. И я уважала ее за это. В конце концов, мы с Райдером могли бы остаться друзьями – мы ведь всегда дружили. Может быть, со временем она действительно изменит свое отношение ко мне.

По крайней мере, эта часть моей жизни, жизни с новым Райдером, могла бы сложиться удачно.

Я повернулась к расписанной стене. Разумеется, у меня бы не получилось так же здорово, но что я теряю, если попробую? В животе начал бушевать мини‑циклон.

– Ладно.

Ямочка появилась на его щеке, и циклон у меня в животе набрал силу. Наши взгляды столкнулись, и я поспешно отвернулась, чувствуя, что горю. Мне захотелось поправить воротничок его рубашки, но это выглядело бы неловко, и я сдержалась.

– Хочешь вернуться? – спросил Райдер, и, когда я подняла глаза, оказался совсем близко, хотя я даже не слышала его шагов. – Мышь?

Занятия в школе уже закончились, и мне действительно пора было возвращаться домой, но я… я не хотела уезжать. Пока нет. От этого места веяло таким покоем, несмотря на отдаленный гул машин и визг клаксонов. Я покачала головой.

Он задержал на мне взгляд, а потом подошел к каменному столу для пикника и сел. Подумав, я присоединилась к нему. Какое‑то время мы оба молчали, и я как будто проваливалась в кроличью нору. Как часто в прошлом мы сидели вот так, бок о бок?

Мой язык наконец отлепился от нёба.

– Ты не находишь это странным?

– Что? – спросил он, откидываясь назад и упираясь локтями в столешницу. Его ресницы опустились.

– Все это. То, что мы здесь… как будто не прошло столько времени. – Мои щеки как будто окатило теплом. – Это так странно.

Парень помолчал.

– Да, это странно, но в хорошем смысле. Верно?

– Верно, – пробормотала я.

Райдер подтолкнул меня коленом.

– В любом случае, я рад, что мы здесь, чтобы испытать эту странность.