Торжественным шествием праздник еще не закончился. На вечер оставалось развлечение для народа — праздника бедноты. Вдоль стен должен был происходить бег с зажженными факелами в память Прометея. Участниками в нем были моряки, гончары, земледельцы — все свободные и бедняки из порта и полей. Победителем признавался тот, кому удастся обежать вокруг всего города с зажженным факелом. У кого факел погасал и кто шел осторожно, чтобы защитить огонь, того провожали свистки и пинки толпы. Впрочем, и богатые с увлечением принимали участие в этом народном развлечении, сопровождавшемся большим весельем.

Когда вся процессия вступила уже в Акрополь, Алорко увидел в толпе кельтиберийца на вспотевшей лошади, знаками подзывавшего его.

Алорко, выехав из ряда, подъехал к всаднику.

— Что тебе надо? — спросил он на суровом наречии своей страны.

— Я из твоего племени. Твой отец — мой начальник. Я прибыл в Сагунт, три дня проехав по пустыне. Алорко, отец твой умирает и зовет тебя. Старейшие племени приказали, чтобы я не возвращался без тебя.

Актеон, выехав из рядов священного отряда, последовал за другом и слышал разговор; он не понял ни слова, но по побледневшему лицу кельтиберийца догадался о каком-то несчастье.

— Плохие вести? — спросил он Алорко.

— Отец умирает и зовет меня.

— Что же ты думаешь делать?

— Ехать немедленно. Мои призывают меня.

Оба всадника направились в сопровождении кельтиберийского посланца к выходу из города.

Актеон чувствовал участие к своему приятелю. Кроме того, в нем проснулось желание путешествовать, возбуждаемое столько раз рассказами кельтиберийца.

— Хочешь, я поеду с тобой, Алорко?

Молодой человек взглядом выразил свое согласие, однако отказался принять предложение, ссылаясь на срочность, с которой должен уехать. Греку надо проститься с Сонникой; разлука наверняка огорчит ее; он желал бы немедленно пуститься в путь.

— Обойдемся без прощания, — сказал грек со свойственной ему веселой беззаботностью. — Сонника покорится, когда я пошлю ей сказать через раба, что отлучусь на несколько дней. Ты хочешь отправиться немедленно? Хорошо, мы поедем вместе. Я хочу сопровождать тебя. Мне любопытно взглянуть вблизи на твою страну с ее варварскими обычаями и храбрыми, суровыми обитателями, о чьих подвигах ты мне так много рассказывал.

Они проехали город: все улицы были пусты, население устремилось в Акрополь. Актеон заехал на минуту в товарный склад Сонники, чтобы сказать о своем путешествии ее рабам; затем он догнал своего друга, и оба выехали из города.

Алорко жил в одной из гостиниц городского предместья — огромном здании с глубокими воротами и обширными внутренними дворами, где постоянно раздавался разговор на различных наречиях из глубины полуострова — голоса охрипших и разгоряченных купцов, торговавшихся за скот и товары. С молодым кельтиберийским вождем в Сагунте жило пятеро людей его племени, ходивших за лошадьми и прислуживавших ему, как свободные слуги.

При известии об отъезде эти сыны гор закричали от радости. Они томились бездействием в этой богатой, плодородной стране, нравы которой были так ненавистны, и стали поспешно готовиться к выступлению.

Солнце клонилось к закату, когда началось путешествие. Алорко и Актеон ехали впереди, накинув капюшоны на головы, закрыв грудь куском полотна по кельтиберийскому обычаю, с коротким широким мечом у бока и кожаными щитами, висевшими на поясе. Пятеро слуг и кельтиберийский гонец, вооруженные широкими копьями, заключали шествие, ведя за собой двух мулов, нагруженных вещами Алорко и провизией на время путешествия.

В этот вечер они ехали по проезжей дороге. Они были на сагунтинской земле и проезжали мимо возделанных плодородных полей, красивых загородных домов и местечек, теснившихся вокруг башен, служивших им защитой. При наступлении ночи отряд остановился в бедной горной деревушке. Здесь оканчивались сагунтинские владения, и тамошние племена вели почти постоянную войну с прибрежными обитателями.

На следующее утро грек увидел совершенно изменившийся пейзаж. Море и зеленая равнина скрылись из глаз, на горизонте выступали горы и одни только горы, некоторые покрытые высокими елями, другие красные с голубоватыми выступами и поросшие вереском, из которого под копытом лошадей поднимались стаи птиц и, обезумев, метались между ногами лошадей.

Дороги не были проложены человеческими руками. Лошади с трудом пробирались по тропинкам, протоптанным другими путешественниками; много раз с вершин скатывались глыбы камней и горные речки перерезывали путь. Всадники взбирались по скалам до самых вершин, где их встречали криком орлы, выходившие из себя от злобы, видя это нашествие в их тихую область; они спускались в пропасти, глубокие ущелья, где царствовали могильные сумерки и гнездились вороны, привлеченные трупом какого-нибудь павшего животного. Вдали, в небольших долинах или на берегу речки, виднелись группы бедных глиняных хижин с соломенными крышами, где были проделаны отверстия для света и дыма. Женщины, костлявые и одетые в кожи, окруженные голыми ребятишками, выходили из дверей, чтобы издали взглянуть на проезжавших всадников, явно выражая тревогу, как будто появление незнакомых могло означать только одно бедствие. Другие, очень молодые, с голыми ногами и только спереди прикрытые лоскутом ткани, прикрепленным у пояса, косили редкую пшеницу, едва возвышавшуюся золотой щеткой над скудной, беловатой почвой. Мальчики, крепкие и некрасивые, но здоровые, спускались с гор, неся за плечами большие связки хвороста, между тем как мужчины, со всклоченными волосами, спускавшимися на бородатые, загорелые лица, в тени ореховых деревьев плели из воловьих жил щиты или упражнялись в стрельбе из лука и владении копьем.

На высоких дорожках показывались всадники подозрительного вида на маленьких длинношерстых лошадках — полупастухи-полуразбойники, одетые в кожи и вооруженные длинными копьями. Они вглядывались в путников и, убедившись в их силе, возвращались к своим стадам, пасшимся в глубоких горных расселинах, поросших вереском.

Актеону нравилась суровая жизнь этих людей. Хижины их были из красного кирпича или камня, скрепленного глиной, крыши из ветвей; женщины, более некрасивые и подвижные, чем мужчины, исполняли трудные работы. Только дети помогали матерям. Юноши брались за копье и под руководством старших учились сражаться как пешком, так и верхом; они объезжали жеребят, прыгая им на спину и спрыгивая на полном скаку, или скакали, стоя на коленях неподвижно, со свободными руками, чтобы схватить кинжал или меч.

В некоторых деревушках путешественников принимали с традиционным гостеприимством, а иногда даже выражали свое удовольствие, узнавая Алорко, наследника Эндовеллика, страшного главы племени Барка, пасшего свои стада испокон веку по берегам Халона. Горцы приказывали женщинам приготовлять постели из кож, покрытых мягким сеном, надевали на вертел теленка и жарили его на огромном костре в честь приезжих, а на пути женщины останавливали их у дверей хижин, предлагая им в больших глиняных сосудах горькое пиво, приготовляемое в долинах, и хлеб из желудевой муки.