Она была уверена, что никто не будет возражать против того, чтобы она взяла автомобиль. В ее обязанности входили поездки на почту. Ежедневно она складывала корреспонденцию Сент-Роуза в хлопчатобумажную сумку и выезжала на трассу 9W — двухполосное шоссе вдоль Гудзона. Лишь у нескольких сестер имелись водительские права, поэтому Эванджелина ездила не только на почту, но и покупала лекарства, пополняла запасы канцтоваров и выбирала подарки на дни рождения сестер.

Эванджелина пересекала реку в Датчесс Каунти по металлическому мосту Кингстон-Райнклифф. На мосту она снизила скорость, приоткрыла окно и стала рассматривать дома на обоих берегах, растущие как грибы, — монастырские здания различных орденов, включая башни монастыря Сент-Роуз, поместье Вандербильтов в окружении многих акров земли. С высоты моста она могла видеть на несколько миль вокруг. Машина подрагивала от порывов ветра, и это пугало Эванджелину. Она ехала очень высоко над водой и, взглянув вниз, на мгновение поняла, что чувствовала бы, если бы умела летать. Эванджелина всегда любила ощущение свободы, которое появлялось у нее над водой. Эта любовь появилась во время прогулок с отцом, когда они переходили Бруклинский мост. Доехав до конца моста, она развернулась и отправилась на другой берег, не отрывая глаз от сине-фиолетового гребня гор Катскилл, вздымающихся в небо на западе. Пошел снег. Ветер поднимал снежинки и разгонял их. И опять, пока мост нес ее высоко над землей на надежно поддерживающих сваях, ей показалось, будто душа отделяется от тела, закружилась голова, как иногда утром в часовне Поклонения, когда ее посещало благоговение перед необъятностью мироздания.

Эванджелина надеялась, что поездка поможет ей собраться с мыслями. До сегодняшнего дня будущее представлялось ей как бесконечный затуманенный коридор, по которому она могла идти вечно, не находя цели. Сейчас же, свернув на трассу 9W, она задумалась о странном рассказе Селестины и о Верлене, непрошенно появившемся в ее жизни. Она пожалела, что отец умер, — ей хотелось бы спросить у него, как он, со всем своим опытом и мудростью, поступил бы в подобной ситуации.

Она опустила окно, и ледяной воздух ворвался в автомобиль. Несмотря на то что стояла суровая зима, а она уехала без куртки, ее кожа горела. Пропитанная потом одежда прилипла к телу. Она взглянула на себя в зеркало заднего вида и заметила, что ее бледная шея покрылась неровными красными пятнами. В последний раз подобное происходило с ней в год смерти матери. Тогда у нее обнаружился целый список необъяснимых аллергий, которые полностью исчезли после того, как она очутилась в Сент-Роузе. Годы созерцательной жизни, возможно, окружили ее коконом покоя и уюта, но не смогли подготовить к встрече с прошлым.

Свернув с главного шоссе, Эванджелина оказалась на узкой извилистой дороге, ведущей в Милтон. Вскоре деревья стали реже, лес отдалился, и взгляду открылся огромный небесный свод. Густо сыпался снег. Тротуары были пусты, как будто снег и холод разогнали всех по домам. Эванджелина подъехала к заправке, заправила автомобиль и вошла, чтобы позвонить. Дрожащими пальцами она опустила в телефон-автомат двадцать пять центов, набрала номер, который дал ей Верлен, и с колотящимся сердцем стала ждать. Телефон прозвонил пять, семь, девять раз, потом включился автоответчик. Она прослушала сообщение, записанное голосом Верлена, и положила трубку. Двадцать пять пенсов были потрачены зря. Верлена там не было.

Включив зажигание, она поглядела на часы рядом со спидометром. Было почти семь. Она пропустила вечернюю работу по хозяйству и ужин. Разумеется, сестра Филомена ждет ее возвращения, и придется как-то объяснить свое отсутствие. Огорченная, она размышляла о том, что с ней случилось, почему она отправилась в город, чтобы позвонить незнакомому человеку и обсудить предмет, который он, конечно же, нашел бы абсурдным, если не полностью безумным. Эванджелина собралась вернуться в Сент-Роуз, когда увидела его. На другой стороне улицы, за большим окном, украшенным морозными узорами, сидел Верлен.

Гриль-бар, Милтон, штат Нью-Йорк

Откуда Эванджелина узнала, что нужна ему, что он ранен, потерял машину, да к тому же выпил немало мексиканского пива? Верлену это казалось чудом. Возможно, этим фокусам она научилась в монастыре? Ее неожиданное появление было выше его понимания. Но это она медленно шла к двери таверны — осанка идеальная, короткие волосы заложены за уши. Ее черная одежда напомнила ему унылые одеяния девочек, с которыми он встречался в колледже, — молчаливых, артистичных, таинственных девочек. Он смешил их, но ни разу не смог уговорить переспать с ним. За несколько секунд она пересекла зал и села напротив него, похожая на эльфа женщина с большими зелеными глазами. Она вряд ли бывала когда-нибудь в месте вроде милтонского гриль-бара.

Через его плечо она оглядела бар, небольшую эстраду, бильярдный стол, музыкальный автомат и доску для дартса. Казалось, Эванджелина не замечала, что неуместно выглядит среди публики, или же это ее не заботило. Осмотрев Верлена, словно раненую птицу, она нахмурила брови и стала ждать, пока он расскажет ей о том, что с ним случилось.

— Возникли проблемы с моей машиной, — сказал Верлен, не желая вдаваться в подробности. — Я пришел сюда.

— В такую метель? — спросила Эванджелина с искренним удивлением.

— Я все время шел по шоссе, но потом сбился с пути.

— Слишком далеко, чтобы прийти пешком, — сказала она с ноткой недоверия в голосе. — Странно, что вы ничего себе не отморозили.

— На полпути меня подвезли. Повезло, иначе я бы отморозил себе задницу.

Эванджелина молча смотрела на него, и он подумал, не сказал ли чего-нибудь лишнего. В конце концов, она монахиня, и ему следовало бы вести себя сдержанно, но она сбивала его с толку. Она чересчур отличалась от общего представления о том, какой должна быть монахиня. Она была молода, остра на язык и слишком симпатична, чтобы соответствовать образу, который он нарисовал в уме, — серьезной, без чувства юмора сестры от Непрестанной Адорации. Он не знал, как ей это удается, но в Эванджелине было что-то, чего он не мог описать.

— А почему вы здесь? — спросил он, надеясь шуткой сгладить неловкость. — Разве вам не надо молиться, или совершать добрые дела, или что-нибудь в этом роде?

— Честно говоря, я приехала в Милтон, чтобы позвонить вам, — с улыбкой ответила она.

Наступила его очередь удивляться. Он представить себе не мог, что она захочет увидеть его снова.

— Вы шутите.

— Нисколько.

Эванджелина отбросила упавшую на глаза темную челку. Посерьезнев, она объяснила:

— В Сент-Роузе невозможно сохранить что-либо в тайне. Я не могла рисковать и звонить вам оттуда. А мне нужно спросить вас кое о чем, что должно остаться между нами. Это очень деликатный вопрос, но я надеюсь, вы поможете мне в нем разобраться. Речь идет о письме, которое вы нашли.

Верлен сделал глоток «Короны». Его поражало, какой уязвимой выглядела Эванджелина, угнездившись на краешке стула. Глаза покраснели от густого сигаретного дыма, длинные тонкие пальцы без колец обветрились от мороза.