Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Байард как наяву слышал жалобный детский плач, исходивший из пасти. Сначала он подумал, что монстр проглотил ребёнка, но нет. Определённо точно звук издавал сам зверь.
Из амбара вышла женщина и обомлела. Корыто с водой выпало из её рук, а вода расплескалась на землю. От ужаса ноги её подкосились, монстр сделал к ней несколько неуверенных шагов и склонил над ней свою клыкастую морду. Женщина тряслась от страха, но потом посмотрела чудовищу в глаза и произнесла: «Маркус?».
Имя эхом отдалось в голове Байарда. Это воспоминание до сих пор приходит к нему во снах и каждый раз женщина с тихой надеждой произносит имя монстра. Нет. Ребенка.
«Маркус».
Женщина протянула руку к его морде, и ребёнок внутри него зарыдал громче и отчаянней. И в следующую секунду откусил женщине голову.
Слезы текли из его глаз, но он продолжал с животной яростью вгрызаться в её тело. Он рвал её на куски, кровь обагрила пасть и лапы. Гробовую тишину вокруг прерывал лишь чавкающий, хлюпающий звук.
Тогда Байард впервые столкнулся с одним из неудачных экспериментов секты.
Лилит находилась среди детей, перевозимых на поезде и ввязалась в конфликт с одним из перевозчиков. Она кричала и отчаянно билась, хваталась за мальчика, которого хотели увести. Его «избрали» новым подопытным.
Лицо мальчишки было белее мела, руки ходили ходуном, но внешне он оставался спокоен. Не хотел пугать свою подружку ещё больше, храбрился. Он грубо прервал её протесты и толкнул обратно в вагон. Лилит тут же подхватили другие дети, но она ещё долго продолжала вырываться и кричать ему в след.
Байарда поразило её безрассудное благородство, упорство и попытки спасти друга, даже зная, что это бесполезно. Она напомнила его самого в молодости: глупого и горячего, сражающегося за справедливость и товарищей.
Один из «перевозчиков» ударил девчонку кулаком в живот. Она скорчилась на земле от боли, а второй добавил металлическим прутом по спине, судя по его ругательствам, она укусила его, когда вырывалась.
Но Лилит не сдавалась, бросила ему в лицо оскорбления. Мужчина размахнулся прутом, дабы ударить по её наглой улыбке, но Байард схватил его за руку.
Он сам толком не понимал, зачем решил вступиться за безродную девчонку. Спасение её жизни ничего ему не даст. Но когда подошли остальные наемники, он уже выкупил Лилит у работорговцев.
Он нашел в этой маленькой нахальной девочке с бесстрастным кукольным лицом новый смысл жизни. Он решил, что будет воспитывать её сильной, чтобы она смогла постоять за себя и свой скверный язык и не умерла глупой смертью в какой-нибудь подворотне. И чтобы в следующий раз смогла защитить своих друзей.
Так и вышло, Байард обучал Лилит, а она заменила ему семью, стала той нерождённой дочерью. Но когда пришло время выпустить птенца из гнезда, он не смог.
Музыка граммофона стихла, и Байард приподнял головку проигрывателя, вытащил пластинку и бережно уложил в коробку рядом.
– Лилит не любит твой подарок, Эмили, – обратился он в пустоту, ласково погладив раструб.
Эмили. Так звали его жену. Она однажды подарила ему этот граммофон. Притащила из какого-то ломбарда, где отхватила его за полцены. Старенький и местами пошарпанный он выглядел, мягко говоря, непрезентабельно.
Первая пластинка, которую они поставили, была джазовой композицией, не этой, но очень похожей. Всегда, когда он хотел вспомнить свою жену, то ставил джазовую пластинку в проигрыватель.
Лилит не любила джаз, по вечерам и не только он играл отовсюду. Её можно понять: каждому надоест слушать одни и те же мотивы постоянно, каждый день.
Колокольчик на двери звякнул. И Байард повернулся, надеясь увидеть в дверях Лилит, гневную от собственного смущения, с раскрасневшимися щеками. Она бы выкрикнула прощания, прозвучавшие скорей как ругательства, хлопнула бы дверью и, пыхтя, быстро побрела бы прочь.
Но в дверях он столкнулся глазами вовсе не с Лилит. Там стоял новенький из разведотряда под руководством Байарда. Наёмник плохо его знал и совсем не доверял. Парень производил впечатление ненадёжного и трусливого человека, ещё и слабого телом. Он пришёл на службу только ради денег, чтоб семью прокормить или нечто подобное.
Из таких выходят поганые разведчики.
Мужчина весь запыхался и раскраснелся от быстрого бега, на лбу выступила испарина. Но всё это не имело значения. Дикими, широко распахнутыми глазами, полными ужаса он выискал в полумраке Байарда.
– Господин Байард, – пролепетал он, – отряд…
Он жадно глотал воздух ртом и говорил сбивчиво.
– Что с отрядом? – Байард грозно уставился на него.
– Всех… всех, – задыхался новичок. – Всех перебили!
– Как так вышло? – нахмурился старик, делая шаг на встречу.
– Всех убил монстр, – выдохнул он. – Напал на нас, когда мы делали обход северной стороны.
– Но я отправил самых опытных наёмников. – Старик озадачено почесал бороду. – Скажи, Клайд, – обратился он к мужчине, – почему ты выжил, если всех перебили?
Новичок нервно забегал глазами и испугано вякнул:
– Меня отправили за подмогой.
– Отправили, значит… – опробовал на вкус каждое слово Байард.
Старик не мог сейчас выслать на подмогу отряд. Нет. Не то, что отряд. Не осталось даже пары свободных человек – все разбрелись по заданиям.
– Подмоги не будет, – мрачно объявил он. – Придётся мне идти самому.
На удивление, Клайд радостно кивнул, точно ожидал, что Байард так решит.
Это выглядело странно. Что-то не складывалось. Монстры обычно не охотятся поодиночке, только в стаях. Да и высланном Байардом отряде было полным полно опытных наёмников. Они бы не проиграли одному чудовищу.
Недоброе предчувствие закралось в сердце. Чутьё никогда не поводило Байарда и сейчас оно говорило – это ловушка. Но чья? Зачем? Этого он понять не мог.
Приказав новичку ждать снаружи, Байард застегнул ремешки кожаных наручей, крепко завязал шнурки сапог, взял со стола ремень с двумя клинками в ножнах и перед самым выходом вдруг вернулся к стеллажу, взял лист пожелтевшей бумаги и что-то на нём накарябал.
Ночь за окном удивляла тишиной. Лишь изредка на ветру поскрипывали сухие деревья, а их острые ветки били по мутным стёклам домов. Торопливые шаги удалялись от ломбарда, где на прилавке остался одинокий исписанный листок.
На широкой поляне, будто ковром покрытой белыми низкими цветами на огромном камне, будто кошка восседала женщина. Светлые волосы подрагивали на ветру, оголяя шрамы, пересекавшие левую сторону лица, и пустую глазницу.
Женщина едко ухмыльнулась, завидев Байарда.
