– Тьфу, виском о выступ ударился.

С досадой! Других чувств по поводу случившегося у неё нет? Действительно, как мокрицу прихлопнула и теперь переживает, что каблук легко не оттереть. Небеса… Ничего не понимаю, как домашняя затворница, может быть такой?

Вроде бы вижу своими глазами, не с чужих слов слушаю, а не верю.

– Вы… вы убили его, госпожа?!

– Тц, Ата, тише. Я милая, добрая и хорошая. Как я могла кого-то убить? Пфф! Несчастный случай. Или вон, беседка убила. Какая злая беседка, – Нишаль оглядывается, словно что-то ищет.

Боги…

– Госпожа?

Нишаль наклоняется. Из-за горничной я не вижу, что именно делает Нишаль. Когда она выпрямляется, верхняя одежда на ушлёпке оказывается расстёгнута, а рубашка задрана.

Что?!

Нет, это совсем никуда не годится.

И только Нишаль происходящее не смущает, она снова чешет кончик носа:

– Всё же как неловко получилось. Ну-ка помоги.

Нишаль перебирается через ближайший рокарий и с натугой расшатывает в композиции один из камней размером с кочан капусты. Горничная бросается к Нишаль, и вдвоём им удаётся поднять камень. Выбран он явно с расчётом, чтобы со стороны дорожки пропажа не бросалась в глаза. Вдвоём они дотягивают камень до ушлёпка и опускают ему на живот.

– Госпожа, что мы делаем?

– Всё хорошо, – отмахивается Нишаль. – Давай ещё вон тот камешек, он не такой тяжёлый, а два будут как раз.

Нишаль сама опускает рубашку, застёгивает верхнюю одежду и крепко перевязывает пояс, чтобы камни не выпали. Мне бы догадаться, что она затеяла, но я бездумно смотрю из своего укрытия и, кажется, не моргаю.

Резкое движение.

– Госпожа?!

Тихий плеск.

Зелёный ковёр смыкается на потревоженной глади пруда.

– Госпожа, что вы наделали?!

– Хм?

– Это же…, – служанка переходит на шёпот, но я угадываю, что она говорит, – оскорбление его императорского величества!

Горничная права.

Нишаль по-прежнему спокойна:

– Ата, глупости. Вот если бы это было озеро в какой-нибудь деревне, тогда прятать в воду было бы нехорошо, а здесь императорский дворец. Ты думаешь, на дне мало тел? Одним больше, одним меньше. Кто их считает? Лучше давай внимательнее осмотримся.

– Госпожа?

– Я слышала, что есть умельцы, способные по следам прочитать картину случившегося. Я не знаю, существуют ли они не самом деле, но следы наши надо затоптать. Слушай меня внимательно, Ата. После того, как Камиса ушла, я отправилась бродить по дорожкам и вскоре вышла к пруду.

– Так и было, госпожа.

– Пруд мне настолько понравился, что оставалась на берегу довольно долго, любовалась рокариями и даже обошла беседку. Когда я почувствовала, что отсутствую довольно долго, я поспешила вернуться. Нас никто не тревожил, Ата. Всё то время, что мы здесь провели, к пруду никто не выходил. Ты меня поняла, Ата?

– Да, госпожа.

Нишаль с горничной уходят минут через пять. Я не сразу выхожу из укрытия, выжидаю, пока они отдалятся.

Осматриваюсь.

На дорожке оттиски туфель девушек, трава у берега сильно примята. Должен признать, Нишаль неплохо постаралась, но мастерства и опыта ей не хватает, я всё ещё могу найти след, оставленный соскальзывающим с берега телом.

Кто бы мне сказал, что я буду убирать за своей ещё пока не невестой…

Облюбованная скамейка свободна, и я сажусь, чинно складываю ладони на коленях. Ата нервничает, и это плохо. Я отвлекаю её ничего не значащим разговором о цветах, восхищаюсь бледно-розовыми лотосами.

Совесть слегка покусывает – Ате несладко, она с трудом держит себя в руках, а я про лотосы. Но про лотосы я говорю не столько для Аты, сколько для окружающих, пусть слышат о моей прогулке. Племянник казначея за мной пошёл? А зачем, простите? В любом случае, я его не видела. Наверное, потерялся в садовом лабиринте.

В отношении придурка совесть меня точно не мучает. Он бы, окажись я слабой, меня не пощадил – это раз. Уничтожил бы репутацию, избил. Скорее всего, изнасиловал, а может и утопил бы в тех же лотосах. А два – я на камни его не толкала. Самые безобидные, казалось бы, стычки порой забирают жизни. Удариться головой точно также могла и я. Да и вообще… Я всё-таки перешла на магическое зрение, чтобы убедиться, что парень готов, успела оценить гаснущую ауру. Не меньше пяти следов случившейся рядом насильственной смерти. Возможно, что он всего лишь свидетель, у Аты тоже теперь есть след. Но пять раз? Учитывая, что подобный след со временем пропадает, не верю, что парень не причастен, тем более судя по сизым словно плесневым проплешинам, вином придурок не ограничивался, и ему оставалось около пяти-шести месяцев привычной жизни, затем столько же месяцев боли, превращение в полнейшую развалину и смерть. Что же, надеюсь, в следующей жизни он изменится к лучшему, но мне заранее жаль его будущую маму, намучается с ним. Я выкидываю неудачника из головы.

– В гортензиях тоже есть своя прелесть, – продолжаю рассуждать я.

Из-за павильона выходит дядя, замечает меня, бросает полный недовольства взгляд, но не подходит. Время перед банкетом – это время свободного общения, при кажущейся закрытости общества не принято мешать дочерям поболтать с подругами или даже пококетничать с не обременёнными узами брака юными господами.

Вскоре появляется старшая распорядительница её величества императрицы и приглашает гостей в павильон.

Наконец-то! Скорее бы эта муть закончилась.

Зал просторный, столы по обеим сторонам. Одна из служанок приветствует меня поклоном и провожает к месту. Интересно… На банкете разделение на мужскую и женскую половины. Ближе к возвышению, приготовленному для императорской четы рассаживают старших, молодёжь ближе к дверям. Служанка провожает меня почти к самому центру – среди юных леди я как дочь губернатора в привилегированном положении.

– Должно быть, это ошибка? – хмурюсь я.

На подобных праздниках Нишаль всегда сидела среди дочерей министров, но никогда первой.

Дворцовая служанка улыбается:

– Юная госпожа, вас упомянул его императорское величество лично.

Я сажусь. Не спорить же. Ата встаёт за моим плечом.

Что я всё-таки упустила? Сколько ни присматривалась, ни прислушивалась, ничего особенного не заметила.

Может, пожаловаться на самочувствие и уйти? Хм, вряд ли… Когда император приглашает лично, никакая мигрень не оправдание, к тому же слуга может вызвать для меня лекаря и тот определит, что с головой у меня полный порядок, а вот почтения к императору в глубоком минусе. В любом случае бегство не выход.