– Руфь, ты где?

– Ой, доктор! – выдохнула Дилан.

– Слава тебе, господи! – подхватил Росс. – Я уж думал, он никогда не доберется.

Руфь проворно выскочила из комнаты.

– Поднимайся, Генри. Мы тебя заждались!

Они о чем-то пошептались на площадке, затем Генри вошел в спальню. Сначала пристально посмотрел на Дилан, оценивая ее состояние, потом перевел взгляд на Росса.

– Мое почтение! Муж, надо понимать? Хорошо, рожениц это, как правило, успокаивает. Однако прошу вас выйти ненадолго, я должен осмотреть ее без свидетелей, и потом вместе решим, что нам делать. А вы ступайте, передохните немного. Роды, знаете ли, и у мужчин отнимают немало сил. Поставили бы чайку, что ли? Я бы тоже не отказался.

Глаза Росса полыхнули; он не принял предложенного дружеского тона.

– Прошу вас найти ей место в больнице. Здесь рожать нельзя, это рискованно. Если что-нибудь случится, мы не сможем ей помочь.

Но Генри не так-то легко было сбить с толку. Он хорошо знал все приемы психотерапии.

– Я полностью с вами согласен. Первые роды должны проходить в больнице, под присмотром квалифицированных врачей и акушерок.

– Ну так садитесь на телефон и выясните, где есть свободная койка!

– Я уже выяснил. Ближайшая больница в тридцати милях отсюда.

– Тридцать миль! – ахнула Дилан. – Нет, так далеко я не поеду! Трястись тридцать миль в машине «скорой помощи» по скользкой дороге – ни за что!

Генри сокрушенно поглядел на нее.

– Голубушка, «скорую» вызвать не удастся. Там же фронт, раненых полно, дороги забиты брошенными машинами. Бригады не успевают по вызовам. И роды в данном случае не считаются приоритетом, если нет угрозы для жизни роженицы.

– Я сам ее отвезу, – вмешался Росс. – Я на джипе, доберемся как-нибудь.

– Нет! – Дилан отчаянно замотала головой. – Не поеду, мне страшно!

– Она права, – кивнул Генри. – Я сюда полчаса добирался на черепашьей скорости. На таком катке даже шиповка буксует.

– Говорят вам, я ее довезу! – повысил голос Росс.

– Нет! – простонала Дилан. – Не кричи, Росс. Без твоего крика тошно!

Он затравленно поглядел на нее и прикусил язык.

– В самом деле, вашей жене сейчас нелегко. Все-таки первые роды, необычная обстановка, она боится. Ваше беспокойство понятно, однако ничего не поделаешь: ей придется рожать здесь, иного выхода нет. Как-нибудь управимся. Идите ставьте чайник, а я пока ее осмотрю и скажу вам, на каком мы свете.

– Только правду! – потребовал Росс.

– Чистую правду! – заверил его Генри.

Росс обратил взгляд к жене, еще раз провел рукой по ее влажным волосам и, не сказав больше ни слова, вышел.

– Простите, мне так неловко за него.

– Да что вы, я привык к истерикам будущих папаш, – ухмыльнулся Генри. – В прежние времена у них было заведено напиваться в пабе, пока жена рожает. Не такой глупый обычай, между прочим. Мужчина в этом деле только помеха.

– Нет уж, лучше пусть будет здесь!

– Конечно, вам с ним спокойнее. Раньше с роженицей непременно оставался кто-нибудь из близких – мать, бабка или старшая сестра, словом, опытные женщины, порой умеющие принять роды лучше всякой акушерки. Теперь же мужчин призывают участвовать в деторождении, а они по-прежнему боятся. Иной раз в обморок падают! У меня один парень грохнулся прямо на жену, а тут ребенок идет. Так я не знал, кого ловить.

Дилан рассмеялась.

– Да нет, с моим такого не будет, уверяю вас. Он хорошо держался, пока вас не было, правда, Руфь? Гораздо лучше, чем я. А я, наоборот, в панику ударилась.

– Главный враг первородящих – страхи. Не знает женщина, что с ней будет, вот и паникует. И это понятно: люди больше всего боятся неизведанного. – Он повернулся к Руфи. – Кто это ей грелку в постель положил?

– Ей она помогает, я хотела, как лучше. Что, не надо было?

– Надо, надо. Просто по нынешним временам в домах с центральным отоплением грелки повывелись. Я хоть стетоскоп немного погрею, перед тем как ее слушать. А то от ледяного стетоскопа как бы у нее шок не случился.

Когда Росс внес в комнату поднос с чаем, Генри уже закончил осмотр и тихо переговаривался с Руфью, а Дилан, закрыв глаза, отдыхала после очередной схватки. Серые глаза Росса впились в неё и тут же переметнулись к Генри.

– Ну, как она?

– Всё хорошо. Она у вас молодец.

Росс с усилием перевел дух.

– А ребенок?

– И ребенок. Лежит превосходно, не волнуйтесь. Дилан – женщина тренированная, мышечный тонус отличный. Балерины обычно очень выносливы, так что сил на роды ей вполне хватит. Теперь уже скоро, час-полтора, я думаю. Вот увидите, все будет нормально.

Росс набрал воздуху в легкие и наконец-то вздохнул полной грудью. Руфь разлила чай и подала чашку Генри.

– Ты обедал? – спросила она, разглядывая усталые морщины возле его глаз и губ.

– Нет, с голоду умираю. Скоро уж двое суток, как работаю без передышки, почти не спал и что ел – не помню.

– Хочешь, супу разогрею и поджарю бифштекс?

– Нет, правда, Руфь? – заулыбался он. – Бифштекс – это грандиозно. Если б еще с помидорами и с грибами! – добавил он мечтательно.

Она посмотрела на него ласково и чуть насмешливо.

– Сделаем. И с жареной картошкой, да?

– Да! Если можно!

– А вы как? – перевела она взгляд на Росса. – Мясо у меня разморожено, мигом будет готово.

– Спасибо, с удовольствием.

– А вам, увы, придется потерпеть, – обратился Генри к Дилан. – Роженицам есть не рекомендуется. Процесс пищеварения мешает родовой деятельности.

– Что вы, я ничего сейчас проглотить не смогу. – Дилан устремила взгляд к окну, за которым все еще шел снег, но небо вдруг очистилось и стало ярко-голубым. – Смотрите! Солнце! – воскликнула она, и ей будто сразу легче стало. Странно, почему солнце так поднимает нам настроение?

Росс вмиг расправился с бифштексом и поспешил наверх, к Дилан. Генри и Руфь остались выпить кофе.

– Ну вот, теперь у тебя совсем другой вид. Наверно, сахара в крови не хватало.

– Просто старею, – безо всякого сожаления констатировал он.

– Да ладно в старики-то записываться! Ты – мужчина в самом соку!

– Скажешь тоже!.. – Он ухмыльнулся. – Хороший ты человек, Руфь. И почему ты одна осталась?

Она посмотрела в окно, и глаза ее затуманились.