– Прости, Руби… Я не нарочно его открыла. Просто искала свой свитер.

– Вчера я выстирала его и повесила сушиться на крыльце. – Она помолчала и добавила: – Все равно мне пора все убрать из этого ящика.

Я видела, как выпущенный мной туман окутывает Руби. Я хотела сказать ей, что мне очень жаль, что она потеряла своих малышей и что я заставила ее об этом вспомнить. Вместо этого я предложила ей единственное, что мне пришло в голову. Я подошла к полке и сняла с нее тяжелую банку с мармеладом:

– Сначала здесь было тысяча пятьсот двадцать семь мармеладок. Но я вчера съела несколько штук, так что не знаю, сколько теперь их осталось. Возьми все себе.

Руби вытерла глаза тыльной стороной руки и печально улыбнулась.

– Спасибо, – сказала она. – Где ты их взяла?

– Выиграла. Мне повезло.

– Не сомневаюсь, – усмехнулась она и села на кровать, а я села рядом с ней, держа банку на коленях. – Тысяча пятьсот двадцать семь, говоришь?

– Было, – ответила я.

Я наклонила банку, наблюдая, как конфеты перекатываются набок. Красные, зеленые, желтые, розовые, они сыпались вниз, то сталкиваясь, то снова разделяясь, складываясь в причудливые узоры. Хотя я и наклоняла банку, я не могла повлиять на то, что происходило внутри, – только лишь наблюдать.

– Так нечестно, – неожиданно вырвалось у меня. – Он обещал взять меня с собой.

– Знаю. Но в жизни ведь не все честно, верно?

Зазвонил телефон, и Руби вышла из комнаты. Когда она вернулась, в руках у нее был мой красный свитер.

– Мне кажется, он уже достаточно высох. Надень его и иди причешись. Рой сейчас приедет, и вы вместе поедете в Хиллтоп.

Хотя на улице было холодно, я дожидалась Роя на крыльце. Теперь, зная, что он отвезет меня в Хиллтоп, я больше не сердилась на него. На крыльце рядом с ковриком у двери лежала утренняя газета, я взяла ее и забралась в веревочный гамак, чтобы убить время до приезда Роя. Я постаралась причесаться, как мне сказала Руби, но у меня в волосах осталось еще порядочно колтунов.

Забравшись в гамак, я наугад открыла газету на разделе о науке, где мой взгляд привлекла одна из статей. В ней говорилось о том, что никто не знает, какого цвета на самом деле были динозавры, потому что по костям этого не определить.

Руби вышла на крыльцо:

– Хайди! Тебя Бернадетт к телефону!

Я вбежала в дом.

– Берни, прости, что не позвонила утром. У меня было столько дел, – сказала я. – Я хотела позвонить попозже.

– Ничего, солнышко. Я звоню, потому что нам надо поговорить. – Ее голос звучал серьезно.

– Что такое? – забеспокоилась я.

– Тебе нужно ехать домой. Нам с мамой нужно, чтобы ты приехала домой.

Меньше всего я думала сейчас о возвращении в Рино. В любой момент мог приехать Рой, чтобы отвезти меня в Хиллтоп. Я была уверена, что он узнал что-то важное. Иначе зачем ему заезжать за мной?

– Я пока не могу вернуться, Берни. Мне надо побыть здесь, пока я все не узнаю. Эллиот говорит мамино слово, я тебе уже рассказывала? А Санта-Клаус – на самом деле Трумэн Хилл. Рой сейчас приедет, чтобы меня забрать. Случилось что-то важное, Берни, я это чувствую.

– Возвращайся домой, Хайди, – повторила Бернадетт. – Прямо сейчас.

Я посмотрела в окно и увидела, что у дома остановилась машина Роя:

– Он приехал, Берни. Рой уже приехал, и мне нужно бежать. Я тебе попозже перезвоню и все расскажу. – Я не сказала, чтобы она поцеловала за меня маму и даже не дождалась, чтобы она со мной попрощалась. Повесив трубку, я помахала Руби и выбежала встречать Роя.

– Что это у тебя? – спросил он, когда я залезла на переднее сиденье и закрыла за собой дверь.

Я все еще сжимала в руке газету. Должно быть, я взяла ее с собой, когда Руби позвала меня к телефону.

– Я читала про динозавров, – сказала я.

– И что там написано?

– Оказывается, никто не знает, какого они были цвета.

– А я думал, они зеленые, – удивился он.

– Все так думают, но никто точно не знает, потому что по костям это не видно. Вы показали мои фотографии адвокату?

– Нет, – ответил Рой. – Не показал.

– Почему? – спросила я, поворачиваясь к нему. – Это наше единственное доказательство того, что мама жила в Хиллтопе.

– Все довольно непросто, – покачал головой Рой.

– Что непросто? – не поняла я.

– Все, но лучше поговорим об этом, когда доедем.

– Почему? Почему вы не расскажете мне, что знаете?

– Не мне тебе об этом рассказывать, Хайди. Мы уже почти на месте. Не задавай пока больше вопросов, хорошо? – попросил он.

Я ничего не понимала, но видела, что Рой ничего мне не расскажет. Некоторое время мы ехали молча. Рой включил радио, а я смотрела в окно. В конце концов, он заговорил первым. Когда машина свернула с дороги и начала взбираться на холм, где стоял Хиллтоп, он спросил меня, так ли это важно.

– Так ли важно что? – уточнила я.

– Какого цвета были динозавры.

– Не очень, – сказала я. – Какая разница, какого они были цвета, если они все равно вымерли?

– Это верно, – согласился Рой.

– Но это не значит, что мне не хотелось бы это знать, – сказала я. – А вам?

– Конечно, но похоже, что мы вряд ли когда-нибудь это узнаем.

– Если кто-то действительно захочет узнать, он придумает как, – убежденно произнесла я.

– Думаешь?

Поверь мне, Хайди, в жизни есть вещи, которые ты просто не можешь знать.

– Конечно, – сказала я, сама не готовая еще в это поверить.

Рой выключил мотор и взял свою шляпу с заднего сиденья. Мы оба открыли двери машины. Надев шляпу, он вышел из машины и, запрокинув голову, посмотрел в небо. Я последовала его примеру. Высоко наверху в безоблачном небе сияло солнце. Стая черных птиц плыла по бескрайнему голубому полотну, складываясь в единое целое из маленьких частиц.

Я подумала: интересно, знают ли птицы, что влияют на форму стаи каждый раз, когда меняют наклон крыльев, замедляются или летят быстрее?

Мы поднялись по ступеням, миновав кресла-качалки и горшки с цветами, но, прежде чем зашли в дом, Рой остановился и положил руку мне на плечо.

– Хайди, – сказал он. – Разговор сейчас пойдет о вещах, которые тебе, возможно, будет непросто услышать.

– Единственное, что действительно непросто, – это не знать, – произнесла я. – Мне все равно, что я услышу, лишь бы это наконец была правда.