— Пошли! — быстро согласилась Оля. — А то у меня от переживаний, да еще после вчерашнего голова раскалывается.

Все подруги охотно и очень энергично поддержали Танину идею с прогулкой, справедливо рассудив, что лучше уж немного обморозить носы, чем строгать салаты под бдительным руководством Галины Александровны.

— А куда пойдем? — спросила Таня у подруг, когда они выбрались из дома. — Куда бы вы хотели? Можно в лес, можно на реку, можно на озеро.

В лес подругам идти что-то не захотелось. Чтобы попасть на реку, нужно было пересечь покрытый метровым слоем снега луг. Так как на нем в эту пору не было ни единой, даже самой узенькой тропинки, то подруги решительно отказались от мысли о реке. Оставалось озеро. Собственно говоря, туда-то и отправился Рома со своими удочками.

— Когда человек рыбачит, ему мешать не стоит, — наставительно произнесла Мариша.

— Поэтому мы Ромку обойдем! — подхватила Юля. — Он нас даже и не заметит!

Оля пыталась возразить, что ей, дескать, интересно посмотреть своими глазами на подледный лов, но подруги ее быстро заклевали.

— Пойдем в обход деревни! — твердо сказала Таня. — Тем более что там очень красивые места.

Места действительно были красивые. К тому же день выдался ясный. Солнце светило высоко в небе, а чистый снег сверкал под его лучами так, что глазам становилось больно. Березы в пышных снежных шубах свешивали свои ветки почти до земли. Подруги немного порезвились под ними, стряхивая друг на друга опушку с ветвей. И в конце концов согрелись и пошли дальше. Насколько хватало глаз все было покрыто снегом, переливающимся голубым, розовым и серебристым цветом.

— В городе такого снега не увидишь! — восхитилась Юля, и все с ней согласились.

Затем подруги вышли на обрыв, под которым расстилалось одетое в лед озеро. Сверху оно казалось огромной чашей, полной белого молока. По берегам росли ели, тоже густо укутанные снегом.

— А я вижу Рому! — воскликнула Ольга, указывая на маленькую фигурку, бредущую по озеру.

Но вдруг фигурка странно взмахнула руками и исчезла из вида.

— Ой! — хором воскликнули подруги.

На том месте, где только что стоял Роман, образовалась огромная полынья, в которой бултыхался Рома, то показываясь на поверхности, то снова погружаясь в темную ледяную воду.

— Мама! — заорала Танька дурным голосом и непроизвольно ринулась к мужу.

Если бы Мариша не ухватила ее в последний момент за капюшон ее дубленки, то она бы рухнула с обрыва. И неизвестно, сколько сломанных костей у нее обнаружилось бы при вскрытии. Вытащив тощую Таньку, подруги кубарем скатились по крутому спуску к озеру и кинулись бежать по льду туда, где в полынье темнела голова Ромы и оттуда неслись его отчаянные крики.

— Танька, не подходи близко! — орали подруги изо всех сил в спину Таньке, мчащейся впереди на своих длиннющих ногах огромными скачками. — Сама еще провалишься!

— Вас обоих нам будет не вытащить! — добавила Мариша, и это возымело действие.

Не добегая двадцати метров до мужа, Танька плюхнулась на живот и по-пластунски поползла к полынье. Рома держался из последних сил и уже здорово посинел. Это отметили все подруги. Юля с Маришей тоже упали на лед.

— Танька, кинь ему свой шарф! — крикнула Оля. — Пусть хватается, а мы все будем тянуть.

— У меня нет шарфа! — в отчаянии отозвалась Таня.

— У меня тоже!

— И у меня.

— У меня есть, — с гордостью сообщила Ольга, стоявшая дальше всех.

И, размотав с шеи роскошный длиннющий как удав шарф, передала его через подруг, как по эстафете, Тане. Девушка кинула один его конец Роме, который вцепился в него мертвой хваткой. Второй конец Таня сжала в руках и крикнула, обернувшись лицом к подругам:

— Тяните!

Благословляя длинные Танькины ноги, Мариша схватила ее за ботинки. А Юлька и Ольга вцепились в ноги самой Мариши. И вчетвером подругам удалось довольно легко вытащить Рому из полыньи. Несколько минут после того, как Рома оказался на безопасном расстоянии от открытой воды, все приходили в себя. Затем Оля вскочила на ноги и воскликнула:

— Чего вы разлеглись! Скорей к дому! Он же замерзнет!

В ее словах была доля истины. Потому что волосы Ромы и в самом деле уже начали покрываться корочкой льда. А к тому времени, когда подруги дотащили беднягу до дома, он уже окончательно заледенел и напоминал свеженькую сосульку. В отличие от него, девушкам, всю дорогу тащившим на себе тяжелого мужика, было жарко. Они ввалились в дом, сдав обледеневшего Рому на руки домочадцам. Все немедленно снова закричали, забегали, бабушки по укоренившейся у них привычке забились в уголок, неодобрительно качая головами и обсуждая, что в их время мужчины такого себе не позволяли.

— Нужно его раздеть! — велела Галина Александровна. — И прислонить к печке.

— Водкой его растереть нужно! — рыкнул ее муж и, недолго думая, схватил бутылку «Абсолюта», которую вчера привезли подруги.

— И внутрь ему дайте выпить! — предложила Мариша, с сожалением глядя, как дорогую водку втирают в спину и плечи Романа.

— Пей! — велел сыну Борис Андреевич, щедро налив полный стакан.

Рома послушно выпил водку и поморщился.

— Воняет! — сказал он.

Маришу даже передернуло от возмущения. Дорогущая водка, а этот еще нос воротит!

— Говорила, что нужно было купить «Дипломат» или «Гжелку», и хватило бы с него! — шепнула на ухо Марише Юля. — Да и вообще, не все ли равно, что в кожу втирать.

Тем временем осоловевшего и согревшегося от водки Рому уложили в постель, накрыли всеми нашедшимися в доме пуховыми перинами, сунули к ногам грелку и расселись возле него. Рома лежал с закрытыми глазами и постепенно краснел. Мариша забеспокоилась первой. Когда цвет лица Ромы стал похож на свеклу, она спросила:

— С ним ведь все в порядке, да?

И в этот момент Рома открыл глаза и сказал:

— Мама, мне плохо! Меня тошнит!

Снова поднялась кутерьма. Все кинулись за полотенцами, тазиками и водой. Очухавшись, Рома тут же начал скандалить.

— Что за водку вы мне дали? — заявил он. — Она же паленая! Я глотнул и сразу понял, что не пошла!

— Ты думай, что говоришь! — возмутились Мариша с Юлькой. — Мы ее в супермаркете покупали. Стоит, между прочим, почти как десять бутылок обычной водки. Сам убедись!

И Мариша, недолго думая, сунула Роме под нос бутылку, в которой водки оставалось едва на донышке. Рома побледнел и зажал себе руками рот. Все пошло по новому кругу. Пока все бегали с тазиками и полотенцами, Юлька взяла из рук Мариши водочную бутылку и принюхалась.

— А ведь Ромка прав, — изумленно произнесла она. — Понюхай, воняет чуть ли не ацетоном.