- Обязанность, да? – едко выдавил Борзый, перекривляя ее же слова.

 Вот же сволочь. Как будто Лена не человек вовсе и поступила так только из-за того, что она его преподаватель.

- Да пошел ты! – грубо дернула руку, но Борзый не пустил.

Тягучая злость, тревога и волнение сыграли с ними злую шутку. Девушка и не поняла, как опустила глаза на жесткие губы, а у Андрея пробки выбило. Рванул на себя за руку и впился в насыщенно красные губы жестким поцелуем. За затылок к себе прижал, а потом чуть не взорвался, когда Лена прильнула в ответ и приоткрыла рот, впуская его язык внутрь. Весь коктейль последних часов нашел выход и к херам разорвал обоих. Ядерный гриб разнес все преграды и понес по кровеносным сосудам высоковольтный ток неконтролируемого желания.

Женские пальцы вцепились в короткий ежик волос. Андрей утонул в горько-сладком привкусе, взорвавшемся на языке. Укусил за нижнюю губу и получил в ответ протяжный стон. Его размазало, растерло в порошок. Острые ногти заскользили по шее, впиваясь в кожу и оставляя бороздки.

Лену давно так не вело. Уверенный наглый язык парня боролся с ее собственным, губы терзали, а руки вжимали стройное тело в себя так, словно он хотел раздавить ее. Уничтожить. Щетина колола губы. От неожиданного возбуждения Лену подбросило, как ужа на сковороде. Под кожей растеклась магма, требующая быть потушенной.

Ее никогда так не целовали. Грубо, жестко, порабощая. Это не было поцелуем в общепринятом смысле. Это было что-то похожее на борьбу двух зверей, когда один делает ход, а второй отвечает. И самое необъяснимое – Лена не просто отвечала. Она льнула к парню со всем отчаянием. Соски напряглись, больно ныли, а это трение о его грудь хотя бы немного помогало сбросить остроту первобытных ощущений.

И Андрей это чувствовал. Глотал ее возбуждение и сам накалялся до точки невозврата. В ушах гудело, пульс бился в затылке, а вкус Юрьевны одурманил. Член больно упирался в джинсы, потираясь чувствительной кожей о жесткую металлическую молнию. Блядь, он бы трахнул ее прямо сейчас. Разложил на траве, потому что казалось, что кожа треснет на всем теле, не выпусти он напряжение, да только что-то остановило.

Они одновременно оторвались друг от друга и вперились затуманившимися бешеными взглядами. Тяжёлое дыхание вырывалось из груди. Пульс одуревших сердец был оглушительнее раскатов грома. Борзый нервно провёл пятерней по волосам, а потом, сцепив зубы, двинулся к мотоциклу.

Лена опустила потерянный взгляд в землю. Что только что с ними произошло?

В голове сумбур, а тело протестующе ноет. Услышав, как заурчал мотор, обернулась. Андрей ждал ее. Подошла на ватных ногах, села на байк и дрожащими руками надела шлем, молча протянутый Борзовым. Назвала адрес, а уже спустя короткое время мотоцикл затормозил около ее подъезда. Ни один не произнёс и слова, будучи в полном шоке от произошедшего.

Лена поднялась на лифте, вошла в квартиру, закрыла дверь, на автомате включила свет, а когда увидела собственное отражение в зеркале на стене, испугалась. На нее смотрела не Васильева Елена – преподаватель в престижном университете. Из зеркала глядела незнакомая девушка, чьи глаза горели необъяснимым пламенем, волосы взъерошены, как после хорошего секса, а кожа вокруг рта ярко алая от жадных поцелуев Борзова.

До нее только сейчас дошло, что она целовалась с собственным студентом. Ещё и с кем! С самым мерзким, наглым и отвратительным избалованным мальчишкой, смеющем угрожать ей расправой, если не уволится. Поднесла руку к лицу и пробежалась подушечками пальцев по ноющим губам. По телу волной прокатилось неуместное возбуждение. Теперь Лена понимала, почему за Андреем девчонки хвостом вьются. Если целуется он, как ураган, то можно только представить, что творит в постели.

Зажмурилась и качнула головой. Сумасшествие просто. Это какое-то параллельное измерение, в котором ангелы стали демонами, бургеры едят для похудения, а она целуется с Борзовым. Только объяснить все же собственное поведение не смогла бы даже для самой себя. Наверное, это просто навалившееся напряжение после пережитого дня, страх, переизбыток эмоций, коих не испытывала уже долгое время, сделали своё дело и вбрызнули в кровь долю неуравновешенности Борзова.

Сбросила туфли, вошла в ванну и, включив холодную воду, умыла лицо. Странный он все-таки. Непонятный. Если еще несколько дней назад Лена могла с точностью сказать, что парень полный отморозок, то его реакция на произошедшее с другом вытесняла привычный образ придурка. Разве отбитый мажор потащил бы домой всю семью друга? Пусть даже на одну ночь. Да ему по-хорошему нужно было сказать «ай-ай-ай, сочувствую, Паш», развернуться и уехать на какую-нибудь очередную тусовку, а в него как будто вселился кто-то чужой, превращая в человека, не безразличного до чужих жизней. Такого Борзова Лена не знала. Не понимала. Полностью открытая книга вдруг захлопнулась, оставляя кучу вопросов без ответов. И самый главный был – почему она до сих пор ощущает горячее томление между ног и неконтролируемую дрожь по телу?

Андрей же вошел в дом, швырнул ключи на тумбочку перед входом и уже собирался подняться наверх, как из столовой показалась голова Пашки. Парень обеспокоенно подошел к другу, окатил его сканирующим взглядом и, не заметив жизненно важных повреждений на теле, плотно сжал губы.

- Все нормально?

Нормально, блядь, ага. Смешок сорвался с губ, но адресован он был не ситуации с семьей Дубнова.

- Да, побеседовал, - криво усмехнулся Андрей, - но думаю, он так просто не отвалит. Юрьевна сказала в полицию заявление напишет. Он при ней признался в поджоге.

Пашка присвистнул.

- Серьезно? Ого.

- Да. Заставим мудилу заплатить за отстройку дома. Пусть папашу раскошелит. - Андрей взглянул за плечо Дуба и посмотрел на всю его семью, молчаливо поглощающую ужин. - Как твои?

Дубнов вздохнул.

- Батя уже нарыл у твоего отца коньяк. Прости, Борзый. Мы завтра же съедем. Уже позвонили тетке, она готова нас у себя разместить.

- Если хочешь, можешь оставаться, - серьезно предложил Андрей. Батю алкаша он, конечно, не потерпит у себя, но друга вполне устроить можно. - Ездить вместе будем в универ, по вечерам пиво, кино, качалка. Руку побережешь, а ноги можно и потренить.

- У тебя теперь английский по вечерам, - поддевая парировал Паша.

Мдаааа, английский. При воспоминании о Юрьевне у Андрея под кожей тягучая волна прокатилась.

- Слушай, я все равно не понял, нафига она приезжала, - продолжил с любопытством допытываться Дуб.

- Обязанность у нее, - едко выплюнул Борзый, - ладно, я щас душ приму, надо смыть с себя пыль от перьев Кешнова, а потом спущусь. Жрать охота.

Отправившись наверх, Андрей избавился от одежды и влез в душ. Включил воду, близкую к кипятку, упер руки в кафель и позволил каплям воды смыть с себя остатки драки. Посмотрел на сбитые костяшки пальцев, и почему-то вспомнился момент, как Юрьевна выскочила перед громилой и брызнула тому в рожу газом. Невольная усмешка растянула губы. Ишь какая воинственная. Значит, не только с ним она встает на дыбы. Девка по жизни не из слабых. Другая бы завизжала, но подойти не рискнула бы, опасаясь заработать по мозгам битой, а эта как бесстрашная валькирия, мать ее.